Все дороги ведут на Голгофу. Джером Клапка ДжеромЧитать онлайн книгу.
противный бог, – сказала ему Джоан. – Да, именно. Жестокий, противный бог.
И чтобы не видеть, как перед ней распахиваются стены, не слышать дикого хохота тысячи чертей, которые пришли за ней, она упала, спрятала лицо в подушку, стиснула кулачки и стала ждать.
И вдруг грянула песня. Ничего подобного Джоан прежде не слышала. Настолько ясная, громкая и близкая, что вся ночь будто наполнилась гармонией. Опускалась до нежно тоскующего плача, трепещущего страстным желанием, и снова взмывала в захватывающем экстазе – песня надежды, песня победы.
Джоан, дрожа всем телом, соскользнула с кровати и отодвинула штору. Не было видно ничего, кроме звёзд и смутного контура холмов. Но песня звучала, наполняя воздух дикой, ликующей мелодией.
Много лет спустя, слушая увертюру к «Тангейзеру», она снова вспомнила ту ночь. Сквозь сумасшедшие, сатанинские неблагозвучия она слышала – то вяло, то победно – марш пилигримов. Так сквозь резкие неблагозвучья мира слышалась Песня Жизни. Сквозь смутные вечности дикарского младенчества человека. Сквозь столетия кровопролитий и ужаса. Сквозь тёмные века тирании и суеверий. Сквозь зло, сквозь жестокость, сквозь ненависть. Безрассудство рока, безрассудство смерти, всё та же соловьиная песнь: «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Мы совьём гнездо. Мы вырастим потомство. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Жизнь не умрёт».
Джоан забралась обратно в кровать. Её посетило новое чудо. И с той ночи вера Джоан в бога миссис Мандей стала слабеть, чему способствовали обстоятельства.
Во-первых, произошло великое событие – начало учёбы в школе. Она была так рада вырваться из дома, массивного, чопорно меблированного в богатых пригородах Ливерпуля! Её мать, сколько она себя помнила, была инвалидом и редко покидала спальню до полудня. Отца, владельца большого машиностроительного завода, она, как правило, видела только за ужином, когда спускалась к десерту. Когда она была совсем маленькой и мать ещё не заболела, всё происходило иначе. Тогда она проводила больше времени с ними обоими. Она смутно помнила, как отец играет с ней, изображая медведя и рыча из-за дивана. А потом он подхватывал её, обнимал, они оба смеялись. Он подбрасывал её в воздух и ловил. Он казался таким большим и красивым. На протяжении всего детства ей страстно хотелось воссоздать те дни, подпрыгнуть высоко-высоко и повиснуть у него на шее. Она бы горячо его любила, если бы он только ей позволил.
Однажды в поисках объяснения она слегка излила душу миссис Мандей. Всё дело в разочарованности, предположила миссис Мандей, оттого, что она не мальчик. С чем Джоан пришлось согласиться. Возможно также, что его печалила болезнь её матери. А быть может, всё дело в обычном темпераменте, подумала она впоследствии, и тогда они оба виноваты. Всякие мелкие хитрости с упрашиванием, нежностью, своеволием, посредством которых другие девочки столь успешно прокладывали себе путь к теплому гнёздышку уютной любви – она