Хельмова дюжина красавиц. Ведьмаки и колдовки. Карина ДеминаЧитать онлайн книгу.
ульи стоят, медок собственный дюже хороший, но пчелы злющие, что выдры! И я пейзажу писала, а она как подлетит! Как в губу вцепится! Та и распухла… вот мне стряпуха подсказала медня приложить, чтоб спухлость прошла… и прошла…
Звенел голосок панночки Белопольской, которая, конечно, не особо умна, но прелесть, что за дурочка… и птицы за окошком пели…
…и розами пахло.
И лето горело во всей его летней красе…
Как бы там ни было, но Цветочный павильон его высочество покинули пусть и с распухшими губами, но в настроении великолепнейшем.
До свадьбы, значит?
Будет ей свадьба… вот сразу после конкурса и будет…
…терпение не относилось к достоинствам Матеуша.
Глава 4,
где повествуется о родственной любви, которая в иных обстоятельствах мало от ненависти отличается
Боги даруют нам родственников; друзей, слава богу, мы выбираем сами.
Лихо вернулся за полночь.
И ни слова не сказал, но сгреб Евдокию, уткнулся холодным носом в шею, да так и замер. Стоял мокрый, взъерошенный… и пахло от него вином.
– Лихо…
– Все хорошо. – Он все же заговорил. – Все хорошо, Ева… он к тебе больше и близко не подойдет…
– Не подойдет, – согласилась она просто потому, что сейчас чувствовала: надо было соглашаться.
И пряди мокрые разбирать. И рубашку стянуть, которая прилипла к коже, а кожа эта побелела… придумал тоже – среди ночи купаться… или топиться?
– Не подойдет…
– Конечно, а если подойдет, то я его… канделябром, – сказала и не выдержала, рассмеялась. – Я подумала, что насмерть… представляешь, если бы и вправду насмерть? Не то чтобы сильно жаль, но ведь судили бы… и на виселицу.
– Женщин не вешают.
– Тогда что?
– За непредумышленное убийство? – Лихо переспросил и нахмурился, словно и вправду раздумывая, что грозило бы Евдокии, окажись голова старшего актора не такой прочной. – Сослали бы в приграничье, на поселение…
– Ну приграничье всяк лучше плахи.
Он не злился. И не собирался Евдокию обвинять. И конечно, она-то ни в чем не виновата, но… неприятно.
– Я бы не позволил тебя обидеть…
А глаза уже не синие, желтизной отливают волчьей… не глаза – злотни новенькой чеканки.
– Лихо…
– Все хорошо, – повторил он, улыбаясь какой-то на редкость беспомощной растерянною улыбкой. – На самом деле все хорошо…
Ложь.
Но не в том, что случилось недавно, потому как происшествие это было несуразицей, глупостью, и Лихо понимает, иначе не пришел бы.
Позволил себя уложить.
И Евдокия рядом легла, голову на плече пристроила.
– Рассказывай, – велела, хотя и не думала, что он подчинится.
Но Лихо, коснувшись губами макушки, заговорил:
– Мы