Детектив на пороге весны. Татьяна ПоляковаЧитать онлайн книгу.
она то и дело возила «в город» на старой машине – попить кофейку и прикупить новые туфли или брюки, – оценив внучкину езду, купила ей новую.
– Я слишком стара, – заявила она безмятежно, – чтобы мне еще за тебя волноваться, когда ты в этом корыте колупаешься! И что такое? Я что, не имею права подарить тебе машину?!
Анфиса даже не стала ломаться и делать вид, что ни за что не примет подарок.
Машинка – английская, добротная, похожая на картинку 30-х годов – показалась ей верхом элегантности и лукавства. Несмотря на консервативную и сдержанную внешность, она оказалась приемистой и быстроходной, и Анфисе доставляло прямо-таки чувственное удовольствие на ней ездить.
Даже приемник был соответствующий – как будто ламповый, с зеленой стрелкой за чуть мутноватым стеклом панели, с латунными ручками. Потом оказалось, что его Марфа Васильевна заказывала отдельно, высмотрев по каталогу.
Вот какая у нее бабушка!
Анфиса притормозила и повернула направо.
Дорога шла сначала через поле – и тут ее Анфиса не очень любила, а сразу за перелеском начинала любить очень сильно. Двухрядная ухоженная шоссейка ныряла сначала в рощицу, где были перепутаны березы и елки, потом сваливалась к речке, от которой весной и осенью по вечерам поднимался густой белый туман, а потом выбегала в поля и холмы – до самого горизонта. Весной, когда снег сходил с вершин холмов, здесь было как-то особенно просторно и чисто и пахло талой водой, прошлогодней травой и землей, а островки темного ноздреватого снега еще лежали в низинах, проткнутые ломкими стрелами черной травы. Иногда Анфисе удавалось увидеть зайца. Зимой он был белый, а весной и осенью облезлый, серо-болотный, и Анфиса его очень жалела – небось холодно ему, и страшно, и нужно бежать, чтобы не пристрелили от нечего делать охотники, чтобы лисица не догнала. В этих местах всегда водились лисицы. Бабушка видела, и Юра видел, а Анфисе не довелось.
Она выключила приемник, распевавший про французскую любовь хриплым голосом Эдит Пиаф, и опустила стекло. Воздух был холодный и острый, колол глаза и легкие. Анфиса открыла рот и подышала немного – от холода сразу заломило зубы и лоб, зато все дурацкие мысли, разложенные было по полочкам и обдуманные со всех сторон, заледенели, покачались-покачались на своих полках, покатились и разбились вдребезги.
Она поехала помедленнее, подставив ветру лицо и мечтая, как она сейчас станет вкусно ужинать и расспрашивать бабушку о собаке Баскервилей, и слушать ее истории, и поддакивать, и ахать, а потом ляжет спать – нигде и никогда она не спала так хорошо, как в бабушкиной усадьбе.
Дорога вернулась в лес, и здесь следовало еще раз повернуть направо. Поворот был не слишком приметный, и над ним висел новенький «кирпич» – въезд запрещен. Собственно, въезжать никто и не пытался, но бабушка очень настаивала на том, чтобы знак был, и Юра, поставив на ноги всю местную поселковую администрацию, добыл его.
Анфиса очень веселилась такой бабушкиной настойчивости.
– Ты что? – спрашивала она. – Секретный объект?
– Ну и что? – воинственно