Детектив на пороге весны. Татьяна ПоляковаЧитать онлайн книгу.
и любили друг друга, чтобы позволить себе… убиваться.
Да. Жалко. Все до сих пор могли бы быть вместе.
И когда звонит телефон, Анфисе до сих пор кажется, что это звонит кто-то из них – с работы, сказать, что задержится. И она радостно бежит, вприпрыжку, легкомысленно и точно уверенная, что так будет всегда – они позвонят и приедут позже, просто позже, и ей даже в голову не приходит, что больше они не приедут никогда. На полдороге к телефону она останавливается, потому что в самое сердце откуда-то сверху ей капает эта капля.
Капает и разбивается, и горечь брызгает на все, что внутри.
Нет. Они не могут ей звонить, что задержались на работе. Они задержались где-то еще – и навсегда.
Какое глупое, безысходное, необратимое слово – навсегда. И кто только его придумал?..
Невозможно, невозможно говорить себе – «а помнишь?», и ей даже удается не говорить, но она помнит. Помнит, черт побери!.. Хотя лучше бы забыть. Где там это слово?
Ну да. Навсегда.
С тех пор навсегда изменилась жизнь. Анфиса пошла работать в аптеку – мать всю жизнь проработала в аптеке, и Анфиса была готова работать там за один запах лекарств, крахмального халата, дезинфицирующего раствора, такой родной и привычный.
Отец мечтал купить соседский участок – и не купил, не успел. Он несколько успел купить, а соседский – нет. Как только у него появились деньги, он первым делом восстановил «родовое гнездо», хотя тогда это еще было немодно, всех как магнитом тянуло на Рублевку и на Молодогвардейскую, в министерские и цековские квартиры. Про элитное жилье тогда еще никто ничего не слыхал, зато с иссушающей злобой все обсуждали «привилегии» – сотая секция ГУМа и госдачи.
Дачи отобрали было, правда, потом одумались и вернули. Жилья понастроили, башен до небес, и все шатрами, шатрами, и все на юрту похожи, мечта любого уважающего себя татаромонгола. А бабушкина усадебка осталась такой, какой построил ее прапрадед в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году!
Спать все разошлись задумчивые.
Бабушка думала про соседских племянников и предполагаемое наследство из Швейцарии.
Анфиса про давешнего чемпиона по борьбе, который уверял ее, что «просто упал», и еще про стекло, которое оказалось чисто вымытым, хотя окна в доме напротив никто и никогда не мыл.
А Клавдия думала, что ей жалко пирогов, которые намеревалась отнести соседу-«никчемушнику» строптивая Марфа Васильевна.
Человек в саду, выждавший, когда все наконец угомонятся, думал о том, что непременно должен довести дело до конца.
Оно того стоит.
В институте было холодно, как в склепе, потому что отопление выключили раньше срока – за долги. Предприятие было государственным и за тепло, свет, газ, телефон и телеграф платить решительно не могло. Валентин Певцов склепы никогда не посещал, но знал, что там тоже не жарко.
Из трех лифтов работал один, и Валентин решил, что дожидаться его в обществе усталых – с самого утра! – женщин в болоньевых курточках и затурканных мужчин в нечищеных ботинках себе дороже, и побежал по лестнице.
Сначала он бежал – просто оттого, что у