Ссыльнопоселенец. Владимир СтрельниковЧитать онлайн книгу.
ты тля, как же болит голова…
Я с трудом приподнял руку и прижал ее к макушке черепа, пытаясь унять пульсирующую боль. Ну еще бы, кто-нибудь хоть сомневался, что ссыльным нормально анабиоз проведут? Нет, конечно, все останутся живы и здоровы, а последствия… Последствия потом долго еще сказываться могут. И головная боль – просто реакция мозга на разную скорость восприятия потоков из самого мозга, нейросети и имплантов памяти.
Перед глазами низкий серый потолок с лампой в зарешеченном абажуре, практически такой же, как в моей бывшей капральской каюте на Луне, и серая же стена. Чуть повернул глаза – увидел и вторую стену, такую же серую. Потолок, похоже, стальной, виден сварной шов, уж это я точно могу отличить. Да и стены тоже. И где это я сейчас? То, что не в космическом корабле, ясно, но где именно?
Порывшись в голове, обнаружил полнейший голяк с подключениями сети. Точнее, все доступы сети были заблокированы. При этом импланты памяти нормально работали, но даже самые простейшие функции нейросети, такие как определители сторон света и часы, не функционировали. Везде «доступ воспрещен». Так что где я, сколько времени прошло с тех пор, как я уснул в капсуле, – неизвестно. Кстати, коннектор на руке мой, старый. Не тюремный. Но тоже заблокирован, снять не могу. Получается, мое местоположение отслеживается, за мной ведется контроль вплоть до записей разговоров, и я ничего не могу с этим сделать, снять во время активной работы коннектор – верный путь к сбою нейросети и вероятной на сто процентов шизофрении. И то в лучшем случае. Гуманисты, мать их…
Медленно, опираясь рукой на лежанку, я сел на жестком ложе, а точнее, узкой койке с ограждением в головах и ногах. Корабельная, что ли? Когда я служил, у нас было нечто подобное. Проходил как-то практику на кораблях ВМФ Земли, древних, практически антикварных. Держат их и как память, ну и морпех просто должен хоть пару раз, но высадиться с борта морского военного корабля. Мало ли что! Разумеется, эти корабли в основном как музеи работают десять месяцев в году, водят на них школьников из тех учебных заведений, которые в верхней зоне расположены. А на два месяца они только флотские.
Обежав глазами узкую каюту, я в первую очередь остановился на аккуратно сложенных на низкой скамье возле стены напротив вещах. Хотя, наверное, правильнее будет сказать – сложенных на банке, раз уж это корабль. Точно, давно забытые ощущения – мелкая вибрация, еле заметная, едва слышный, низкий, на уровне инфразвука, шум, передающийся из машинного отделения. Шорох воды, трущейся о борт. И все же – где я?
Попытавшись встать, я вынужден был усесться обратно из-за закружившейся головы. Подождав, пока стены каюты не перестанут танцевать перед глазами, я вновь попытался встать, на этот раз более успешно, и, держась рукой за переборку, шагнул к крохотной раковине со сверкающим хромом краном. Дешевеньким, кстати, – простейший кран-смеситель, даже намека на температурные датчики нет, максимум возможностей для импровизации. И только глотнув затхлой воды –