Самая срочная служба. Михаил СерегинЧитать онлайн книгу.
я на все старания его владельцев, цветочку, полюбовался на сиротливо торчащий листик, подивился тому, как такой тоненький стебелечек может держать столь значительный, размером с пятирублевую монетку, листок, и, как бы вспомнив, зачем же он влетел в комнату, бросился щекотать нос рядовому Валетову. Дверь в кубрик с треском открылась, и на пороге появился свежий и бодрый прапорщик Евздрихин.
– Эй! Ну-ка подъем! – выкрикнул он.
Народ недовольно зашевелился в люльках. Кто-то заметил, что дневальный еще не орал. Прапорщик за словом в карман никогда не лазил. У него на языке на всякое солдатское словечко вертелось три.
– Меня не волнует. Подрывайтесь, сыны!
Кто-то начал медленно и нехотя опускать ноги и шарить под кроватью, разыскивая тапки. Валетов ничего не слышал, но старания лучика даром не прошли. Неожиданно сквозь сон ему показалось, будто кто-то лазит у него в носу. Рука сама потянулась к лицу. Невольно он вынырнул из-под покрова сладкого сна и прислушался к шорохам, что наполняли воздух вокруг него.
Резко открыв глаза, Фрол увидел, как его сослуживцы вяло копошатся, натягивая на себя форму. О нем никто и не вспомнил. Обычно дневальный орал так, что поднимал на ноги весь этаж. Неужели он проспал подъем?
– Сколько время? – пробурчал слоняра, свешиваясь с верхней койки.
Спящий под ним Простаков уже сидел на кровати, натягивая сапоги.
– Чего дрыхнешь? – рявкнул он и поднялся во весь свой рост, оказываясь выше горизонтально лежащего хлипкого Валетова аккурат на свою башку.
– Че ты, че ты? – Фрол повелся вставать. – Встаю, встаю. А сколько время? Ты че, сказать не можешь?
Алексей почесал лоб, затем зад, потом взглянул на руку.
– О, вспомнил, я же не ношу часы.
– Ну, ты тормоз.
Валетов сиганул вниз и успел схватить за руку выходящего уже в коридор Резинкина.
– Витек, время скажи.
– Чего тебе надо? Без десяти шесть. В шесть комбат придет. Прапор, видишь, уже тут крутится.
Фрол огляделся и никого не увидел.
– Где?
– Да заколебал ты.
Особо никто не торопил, и взвод химзащиты медленно выползал в коридор, расклеивая глаза и прочищая пальцами уши, чтобы хорошо видеть и слышать командира батальона. На кой черт ему понадобились в шесть утра химики, никто не знал.
От деда Петра Забейко – высокого черноволосого и черноглазого парня с хохляцкими корнями, поднявшегося после ухода Кирпичева и Агапова, – делегатом к прапорщику в каптерку был заслан Петрушевский. После непродолжительного разговора ефрейтор возвратился и доложил валяющемуся в койке деду о неведении товарища прапорщика касаемо замыслов ихнего местного бога товарища комбата Стойлохрякова.
Подразделение медленно строилось на взлетке, почесываясь и посапывая. Многие успели уже дойти до сортира и вернуться обратно и теперь стояли в ожидании. Евздрихин, пощипывая свои пышные усы, уже стоял перед строем и придирчиво оглядывал личный состав.
– Где Забейко с Казаряном? – спросил он у сержанта Батракова.
Дядя Женя оглядел строй, убедился в том, что прапорщик прав, и заглянул в кубрик. Оба деда как ни в чем не бывало лежали в своих люлях и вяло позевывали.
– Вы че, мужики? – сержант не собирался заставлять дедов подниматься, но все же напомнил о визите комбата, так как за его спиной стоял прапорщик.
– Пошел ты… – буркнул Казарян.
– Пошел ты… – эхом повторил Забейко.
Койки под обоими скрипнули, что должно было означать конец разговора.
В шесть ноль одну здоровенный подполковник ввалился на первый этаж казармы и вначале с удовольствием оглядел строй, затем, не увидев дедов, нахмурился.
– А где эти двое? – первым же делом спросил комбат.
Личный состав своего батальона он знал очень хорошо, а таких персонажей, как Казарян и Забейко, он желал наблюдать при каждом построении, ревниво наблюдая за тем, чтобы двое военнослужащих были на месте.
Прапорщик Евздрихин несмело подошел к огромной двухметровой туше и прошептал чуть слышно:
– Оба лежат.
– Какой ты после этого прапорщик, а? – тоже тихо, так, чтобы стоящие в строю солдаты не слышали, ответил подполковник и сам прошел в кубрик.
Двое дедов стояли навытяжку рядом со своими койками, одетые по всей форме и застегнутые на все положенные пуговички.
– Почему не в коридоре?
– А мы так поняли, что построение тута, – пробасил черный от загара Казарян.
– Не тута, а тама. На выход.
Комбат протопал обратно, а солдаты покорно вышли из кубрика и заняли свое место в строю.
Батраков часто заморгал, не понимая, как за несколько секунд можно одеться. Ведь они только что лежали пластом и, казалось бы, не собирались подрываться сегодня вообще.
У Стойлохрякова была отчаянная сухость во рту после вчерашних