Кнайпы Львова. Юрий ВинничукЧитать онлайн книгу.
утро можно увидеть тот Львов, каким он был до прихода наших войск. Если вы хотите узнать здешнюю жизнь – посетите утром одну из тех среднего размера кофеен, разместившихся у Рынка и городского театра… Здесь за небольшими столиками с газетой в руках и за чашечкой аппетитно дымящегося кофе вы увидите Львовских политиков и дельцов. Здесь все друг друга знают, у каждого годами насиженное место. Если случайно заходит посторонний, на него смотрят с удивлением и подозрением, но если вы где-нибудь сбоку мирно уткнетесь в газету и из-за чашки чая будете наблюдать, – к вам скоро привыкнут, и вы услышите, как горячо трактуются события дня, с каким пылом вспыхивают споры за и против современного положения вещей, какие грандиозные стратегические комбинации изобретают, и какие удивительные реформы планируют.
Около девяти утра открываются магазины, и день начинает свой привычный круг. В двенадцать снова все тихо: в это время здесь обед, и до двух все закрыто. После двух город снова оживает, но настоящая жизнь начинается только вечером. Около шести тротуары полны людей, которые вышли на прогулку, витрины магазинов сияют и манят, кофейни снова полны, в кинематографе негде яблоку упасть. Густая толпа плывет по тротуарам, стоит у магазинов, заполняет пассажи. Пробегают ярко освещенные трамваи, снуют «дорожки» (парные экипажи с типично австрийскими извозчиками) – везде жизнь и движение. А в десять вечера все снова затихает: трамваи заканчивают свои рейсы, гаснут окна магазинов, толпа расходится, и город погружается в мертвую тишину, которую изредка прорывают шаги патрулей и многочисленных обходов».
С началом войны жизнь львовских кнайп закипела в другом режиме. Власти запретили употребление алкоголя, а вследствие этого закрылись кнайпы, где напитки были незаменимым атрибутом отдыха. «Тень смерти упала на них, – писал современник, – преимущественно стояли запертые с запасами, скрытыми глубоко в подвале за печатями. Время от времени воры взламывали печати, похищали напиток, и вскоре появлялись на улицах расхлябанные фигуры, удивляя прохожих и во многих вызывая зависть. Уже не слышно в кнайпах возгласов: «Пан старший, три сильные с крепкой!», «Пять шниттов сверху с деликатным воротничком!» Напрасно было бы прислушиваться в «Жорже» – ни следа бухания шампанских пробок. Недавно я встретился с одним пиволюбом и не узнал его. Животик опал, очистился взгляд, голос приобрел звонкость, а на лице засверкала жизненная энергия. Рассказал мне о ходе отвыкания от напитка Гамбринуса, с которым жил годами. Сначала его трафлял шляк[2], потом почувствовал депрессию, а еще позже наступил голод – он просто бросился закусывать свое раздражение, после чего уже лакомился лимонадом».
В октябре 1914 г. во Львов приехал корреспондент газеты «Русские ведомости» Алексей Толстой. Город потряс его: «Это богатый, красивый, упорядоченный город». Писатель посетил кофейни и Винницы, где его поразил нрав львовянок, не поддающихся на ухаживания российских гусар. Одна такая даже довела гусара до