Тени в переулке (сборник). Эдуард ХруцкийЧитать онлайн книгу.
кабакам, тайным притонам и малинам, но поиски пока ничего не давали.
Исчез Сабан из столицы. Исчез с концами.
Выплыл он только в Липецкой губернии, в уездном городе Лебедяни. Там жила его родная сестра с мужем и детьми.
Однажды Сабан увидел из окна, как сестра разговаривает с человеком в милицейской форме. «Все, – решил он, – она меня заложила». Сафонов не знал, что «снегирь» – сосед его сестры и попросил у нее соли.
Сабан был невероятно жесток. Он убил сестру, ее мужа и шестерых детей. Восемь трупов лежали на полу в доме.
На выстрелы сбежалась вся улица. Лебедянские мужики выбили дверь. Сабан отстреливался до последнего патрона. Но его все-таки связали и вытащили на улицу.
В официальных документах сказано, что народ потребовал от милиции прилюдно казнить Сабана, а по другим сведениям – его забили насмерть прямо у дома.
Вот как бывает: не случись Февральская революция, не объяви Керенский амнистию, жил бы Колька Сафонов на каторге, ожидая освобождения. Но история распорядилась иначе. И в ней Сабан оставил свой кровавый след.
Маленький пузатый паровозик, подаренный мне инженером-путейцем, много лет стоял у меня в комнате на книжной полке. Я смотрел на него и вспоминал осенний счастливый день в сорок четвертом году.
Когда железнодорожный генерал рассказывал мне о таинственной даче с башенкой, где прятался известный московский бандит, мне как-то не хотелось в это верить, уж слишком хороши были осенние Сокольники.
Нынче, при повторном пришествии демократии, появились еще более жестокие бандиты, чем Сабан. Ежедневно телевидение радостно оповещает нас о новых «мокрухах» и коррумпированности госаппарата.
Но ни блатняки, ни чиновники-хапуги нового образца не смогут отнять у нас красоту осени, прекрасные книги, нежную музыку.
А пока мы будем радоваться этому – мы непобедимы.
Ночь перед расстрелом
Его расстреляли осенью 1924 года в гараже на Лубянке. Приводить в исполнение приговор именно там было очень удобно. Во-первых, заводился двигатель грузовика, работавший на бензоспиртовой смеси. Рев его заглушал щелчки револьверных выстрелов. Во-вторых, кровь легко смывалась с бетонного пола. В-третьих, трупы сразу же грузились в бортовую машину.
В те годы расстрел называли по-разному: «прислонить к стенке», «отправить в штаб к Духонину», «разменять» и т. д. Но это был сленг Гражданской войны. Во времена НЭПа говорили: «Его отправили в гараж».
Любимец гулявой Москвы куплетист Кока пел в московском кабаре «Нерыдай»:
А третий был штабс-капитаном,
И был он отправлен в гараж,
А там был наказан наганом
За Врангеля и шпионаж.
Один из тех, кого расстреляли в то утро, написал в своей исповеди:
«Моральные требования заставляли меня принять непосредственное участие в расстрелах. Я себе сказал: я коммунист, подписываю фактически с полным сознанием своей ответственности смертный приговор врагу рабочего класса, неужели у меня не хватит