Как Брежнев сменил Хрущева. Тайная история дворцового переворота. Леонид МлечинЧитать онлайн книгу.
удару, который я пережил во время речи Хрущева на ХХ съезде, я был, наверное, больше готов, чем многие другие люди».
Необходимость перемен и расчета со сталинским прошлым понимали и другие члены партийного руководства, только они медлили, трусили, боялись. Маленков, новый глава советского правительства, уже в апреле 1953 года предложил собрать пленум ЦК, чтобы осудить культ личности Сталина. Пленум не состоялся. Маленков не решился первым назвать имя Сталина. Однако разговор о наследстве вождя становился неизбежным.
В конце пятьдесят третьего был устроен суд над самим Берией и его подельниками. Но процесс закрыли. Лаврентия Павловича обвиняли главным образом в антипартийной деятельности и работе на британскую разведку. Всплыли и чудовищные преступления ведомства госбезопасности. Текст обвинительного заключения по делу Берии отпечатали в виде брошюры и разослали по всей стране, с ними знакомили районные партийные активы, то есть достаточно широкий круг людей.
В конце 1953 года Хрущеву и Маленкову доложили следующие цифры: в 1921–1929 годах арестовали больше миллиона человек, в 1930–1936 годах – больше двух миллионов, в 1936–1938 годах – более полутора миллионов (расстреляли около семисот тысяч), в 1939–1953-м – еще миллион сто тысяч.
В 1954 году Хрущев делился с товарищами по партии:
– В последние годы товарищ Сталин страдал тяжелым заболеванием – гипертонией. Повышенное давление вызывает у людей сильную раздражительность, мнительность… Болезнь и годы не могли не сказаться на его способностях. В последние годы и ум у него уже стал не тот: как ленинградское солнце – блеснет, а потом опять в тумане. Это зависело от состояния его здоровья. Он иногда впадал в крайности: мог и похвалить, мог и арестовать человека.
5 ноября 1955 года на президиуме ЦК зашла речь о том, как отмечать день рождения Сталина. Вспыхнул спор. Руководство страны разделилось на две группы. Одна считала, что настало время рассказать правду о преступлениях. Другая всячески этому противилась.
Но после ареста Берии освобождение заключенных продолжалось. И не только по соображениям гуманности и справедливости. Советское общество находилось накануне социального взрыва. Смерть обожествляемого вождя ослабила страх и породила надежды на улучшение жизни. Начались мятежи в лагерях.
В мае 1953 года в Заполярье, в Норильском лагере особого режима восстало более двадцати тысяч узников. Там действовали подпольные организации, несмотря на опер-чекистский аппарат. Заключенные протестовали против условий содержания и расстрелов заключенных, требовали приезда из Москвы правительственной комиссии. Мятеж продолжался два месяца. В начале августа его подавили силой. Но в Москве осознали, что придется ликвидировать лагеря особого режима.
«Эхом норильских событий стали восстание в Кенгире и другие лагерные волнения, – вспоминал участник восстания Лев Александрович Нетто. – Судьба нашей страны не была игрушкой в руках вождей, медленное освобождение от крайностей