Черный гондольер. Фриц Ройтер ЛейберЧитать онлайн книгу.
сюда эту штуку! Ну и ну! Придется утром звонить в строительное управление, чтобы ее увезли.
Дождь хлестал ему в лицо, в ноздри ударил запах разогретого металла. Он ощутил на своем плече руку Тэнси.
Дракон стоял у стены, массивный и неподвижный, как и положено неорганическому образованию. Каменное тело в некоторых местах почернело и сплавилось.
– Снова совпадение? – выдохнул Норман. – Молния попала именно в него!
Подчиняясь внезапному побуждению, он протянул руку и коснулся дракона. Пальцы его ощутили грубую поверхность, и он будто поперхнулся собственным смехом.
– Eppur si muove, – пробормотал он так тихо, что даже Тэнси рядом не услышала. – Eppur si muove.
Глава 10
Вид, в котором Норман на следующий день появился на занятиях, подходил скорее солдату, утомленному вереницей непрерывных боев, нежели профессору Хемпнелла. Спал он долго и без сновидений, однако выглядел так, словно валится с ног от усталости и нервного истощения. Впрочем, так оно и было на самом деле. Даже Гарольд Ганнисон поинтересовался, что случилось.
– Ничего, – ответил Норман. – Просто лень обуяла.
Ганнисон скептически усмехнулся:
– Вы слишком много работаете, Норм, и гробите себя. Советую пересмотреть режим. Ваша работа отнюдь не проголодается, если вы будете кормить ее восемь часов в день. Опекуны – странные люди, – продолжил он с напускным безразличием. – А Поллард в известном смысле больше политик, чем педагог. Однако он добывает деньги, а иначе кому понадобились бы президенты колледжей?
Норман был благодарен Ганнисону за столь тактичное соболезнование по поводу уплывшей от него кафедры социологии, поскольку понимал, каких усилий стоило Гарольду хоть в чем-то покритиковать Полларда. Но его будто отделяла от Ганнисона и от многочисленных студентов в ярких одеждах высокая стеклянная стена.
Единственное, что ему хотелось, да и то довольно смутно, – продлить состояние отупелости, в котором он пребывал со вчерашнего вечера, и ни о чем не думать.
Думать опасно, твердил он себе, опаснее, чем сидеть на атомной бомбе. Он чувствовал, как роятся в мозгу мысли – безвредные, пока к ним не прислушиваешься, но чреватые угрозой душевному здоровью.
Одна из них осталась в сознании с прошлой ночи. Норман был рад, что ему удается не подпускать ее.
Другая относилась к Тэнси: чем вызвано ее бурное веселье за завтраком?
Третья была запрятана так глубоко, что он видел мысленным взором лишь часть ее округлой поверхности. Он знал, что она связана с тем яростным, разрушительным чувством, какое он неоднократно ощущал вчера, и догадывался, что ее ни в коем случае нельзя трогать. Она размеренно подрагивала, словно омерзительное чудище, что дремлет в болотной жиже.
Четвертая касалась «ладошек» – «ладошек» во фланелевых перчатках.
Пятая – крохотная, но очень важная, – содержала какие-то сведения насчет карт.
Всего же мыслей было неисчислимое множество.
Норман попал в положение героя древней