Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв (сборник). Уильям ГибсонЧитать онлайн книгу.
лифт.
Лифты располагались в сердцевине «улья», шахты были оплетены трубами водоснабжения и канализации, толстыми кабелями электропроводки и еще какими-то коммуникациями в теплоизоляционной обмотке. Бобби решил, что это часть геотермальной системы, о которой рассказывал Бовуар. «Внутренности» Проекта вылезали наружу, стоило только раздвинуться дверям кабины: все грубо, оголено, как будто те, кто строил «улей», хотели, чтобы последующие жильцы точно знали, как именно работает вся эта механика и что куда ведет. И все вокруг, каждую видимую поверхность покрывала вязь наползающих друг на друга граффити, настолько плотная, что почти невозможно было различить хоть какую-нибудь отдельную надпись или символ.
– Ты ведь никогда раньше не бывал тут, Бобби? – спросил Лукас, когда двери в очередной раз захлопнулись и кабина опять стала опускаться.
Бобби покачал головой.
– А жаль, – продолжал Лукас. – Конечно, это вполне понятно, но все равно – стыд и срам. Дважды-в-День говорил мне, что ты не испытываешь особого желания засиживаться в Барритауне. Это правда?
– Разумеется, – согласился Бобби.
– Ну, на мой взгляд, это вполне понятно. Ты кажешься мне молодым человеком с богатым воображением и, что еще важнее, достаточно инициативным. Согласен? – Уткнув латунный набалдашник в широкую ладонь, Лукас пригвоздил Бобби испытующим взглядом.
– Наверное, да. Терпеть не могу это захолустье. В последнее время я стал замечать, что… ну… здесь никогда ничего не происходит, понимаешь? Я хочу сказать, что-то случается, но это всегда чертов раз за чертовым разом одно и то же, как повторный показ, каждое лето похоже на предыдущее. – Бобби смешался, гадая, что Лукас о нем подумает.
– Да, – отозвался тот. – Знакомое чувство. В отношении Барритауна это, быть может, чуть более верно, чем в отношении прочих мест. Но с тем же успехом такое можно сказать и про Нью-Йорк, и про Токио.
Не может этого быть, подумал Бобби, но все равно кивнул. Предостережение Реа крепко засело у него в голове. Лукас, казалось, таил в себе не больше угрозы, чем Бовуар, но уже одни его габариты служили предостережением. Бобби в последнее время всерьез обдумывал новую теорию о том, как держат себя некоторые представители рода человеческого, он еще не додумал ее до конца, но отчасти она основывалась на следующем постулате: тем, кто может быть по-настоящему опасен, вовсе не обязательно выставлять это напоказ, а способность скрывать угрозу делает их еще опаснее. Это шло вразрез с правилами Большой Площадки, где малыши-шестерки безо всякого веса из кожи вон лезли, чтобы, обвешавшись хромированными шипами и прочей дребеденью, проканать за буйных. Что, вероятно, шло им на пользу, по крайней мере в глазах местной тусовки. Однако Лукас явно был не из тех, кого хоть сколько-нибудь интересовало мнение местной тусовки.
– Ты, я вижу, сомневаешься, – продолжал Лукас. – Ну, в этом ты, вероятно, и сам довольно скоро убедишься. Впрочем, не в ближайшем будущем. Учитывая, какой оборот приняла твоя жизнь, скучать