Вешние воды. Эрнест ХемингуэйЧитать онлайн книгу.
стоял перед парикмахерской. Внутри брили мужчин. Других мужчин, точно таких же, стригли. Еще другие мужчины сидели у стены на высоких стульях и курили, ожидая своей очереди занять место в парикмахерских креслах, любуясь картинами, висевшими на стене, или любуясь собственным отражением в длинном зеркале. Нужно ли ему, Скриппсу, туда входить? В конце концов, у него в кармане четыреста пятьдесят долларов. Он может войти куда хочет. Он снова посмотрел, нерешительно. Перспектива была привлекательной: мужское общество, теплое помещение, белые халаты парикмахеров, ловко чикающих ножницами или по диагонали направляющих свои бритвы сквозь мыльную пену, покрывающую лица мужчин, пришедших побриться. Они были мастерами своего дела, эти парикмахеры. Но почему-то это было не то, чего ему хотелось. Ему хотелось чего-то другого. Ему хотелось есть. Кроме того, надо было позаботиться о птице.
Скриппс О’Нил повернулся спиной к парикмахерской и зашагал прочь по улице закоченевшего и безмолвного северного города. Справа от него, пока он шел, плакучие березы свешивали до земли свои голые, без листьев, ветви, отяжелевшие от снега. До его слуха донесся звук санных колокольчиков. Возможно, было Рождество. На Юге дети запускали бы петарды и кричали друг другу: «Рождественский подарок! Рождественский подарок!» Его отец происходил с Юга. Он был солдатом повстанческой армии. Давно, в дни Гражданской войны, Шерман спалил их дом во время своего похода к морю. «Война – это ад, – сказал Шерман. – Но вы же понимаете, что происходит, миссис О’Нил. Я вынужден это сделать». Он поднес спичку к их старому дому с белыми колоннами.
«Если бы генерал О’Нил был здесь, – сказала мать Скриппса на ломаном английском, – вы, презренный трус, никогда бы не посмели поднести спичку к этому дому!»
Дым заклубился над старым домом. Взметнулось пламя. Белые колонны обволокло восходящими дымными кольцами. Скриппс крепко держался за грубую полушерстяную юбку матери.
Генерал Шерман снова вскочил на коня и отвесил низкий поклон. «Миссис О’Нил, – сказал он, и мать Скриппса всегда утверждала, что у него в глазах стояли слезы, хоть он и был проклятым янки. У этого человека было сердце, сэр, пусть он и не следовал его голосу. – Миссис О’Нил, если бы генерал был здесь, мы бы разобрались с ним как мужчина с мужчиной. Но поскольку все сложилось так, как сложилось, мэм, и поскольку война – это то, что она есть, я должен сжечь ваш дом».
Он махнул одному из своих солдат, который выбежал вперед и выплеснул в огонь ведро керосина. Пламя взмыло вверх, и в неподвижном вечернем воздухе поднялся огромный столб дыма.
«По крайней мере, генерал Шерман, – торжествующе сказала мать Скриппса, – этот дымный столб предупредит других верных дочерей Конфедерации о вашем приближении».
Шерман поклонился. «Это риск, на который мы вынуждены пойти, мэм». Он пришпорил лошадь и умчался, его длинные седые волосы развевались на ветру. Ни Скриппс, ни его мать больше никогда его не видели. Странно, что Скриппс вспомнил тот эпизод сейчас. Он поднял голову. Прямо перед ним была вывеска:
«СТОЛОВАЯ