Улица Некрасова. СборникЧитать онлайн книгу.
вынул из таинственного нутра невероятно длинную папиросу, пожевал зубами ее мундштук, вынул изо рта, обтряс о фарфоровый край пепельницы, снова сунул в рот и зажег. Зажигалкой, усыпанной блестками, подозрительно похожими на бриллианты.
Я отметил молча: «Эге!» – оценив его зажигалочку.
– Эй, едрена мать, там, за столиком! Раз еврей, то и кури где ни попадя? – осадила Ешпеева баба Зоя.
– Извините. – Исаак Соломонович извинился и культурно загасил папиросу, плюнув предварительно в пепельницу. – Пройдем на воздух, вы как, не против? – показал он мне на выход из заведения.
Я был не против. Вышли на Фонтанную улицу.
– Замутилов, не представляете, какой он был человек… – Ешпеев придернул веко – левое, затем правое.
Жилки на них, как реки на старой карте СССР, текли в моря его глаз.
– Был? – Старого барбизона, каким представлял я себя всегда, нисколько не заскорузлило это его придергивание жилистых, слезоточивых обвечий. Мошенников я вижу насквозь.
– Есть то есть, оговорился. – Исаак Соломонович улыбнулся. – Жив, здоров, вам того же желаю. На братание не идете, кстати?
– В связи с чем, – сказал я, – братание? – Чтобы выяснить дополнительные подробности.
– Как, коллега? – («Почему я ему коллега?») – Вы, правда, не в курсе дела? Вам Замутилов не говорил?
– Мне сегодня в метро сказали. Официально, не тет-а-тет.
– Да, конечно, ай-яй, я понял. Боре я Вишневскому доложил, он сказал, что в средствах массовой информации о братании отметят особо. Замутилов…
Он не закончил. Подскочил коротенький человечек с табуреткой в хватких руках.
– Замутилов, – он крикнул, – где Замутилов?
– На братании, – сказал ему я, чтобы подчеркнуть свою значимость.
Тот поставил табуретку на землю, на уличный октябрьский асфальт, сел на нее седалищем и хмуро уставился на меня.
– Мефистофелю ты морду отбил? – спросил он, дырявя мой фейс глазницами.
– Какому, – не понял я, – Мефистофелю?
Я и вправду не понял.
– Какому? – Человечек схмурился еще больше. – Скажи ему, Ешпеев, какому.
– Есть сведения, что сегодня ночью с помощью молотка и зубила сбили с дома на Лахтинской улице рельефное изображение Мефистофеля. По заданию православной церкви.
Эти двое мне не понравились.
– Замутилов, – сказал я громко, – это он, сивоконь поганый, продался патриарху и братии, чтобы этого вашего Мефистофеля срубить зубилом этой ночью и молотком. Свидетельствую, аве Мария.
Зачем я это сказал, не знаю. Особенно про Божию Матерь. Прости мне, Господи.
– Ты бы нам, – было сказано с табуретки, – отстегнул бы лучше баблом.
– А хохлом тебе не бу-бу? А табуреткой вместо зубила?
– Господа, – занервничал Исаак Соломонович, – идемте, на братание опоздаем. Хрен с ним, с Мефистофелем, срубили и срубили, не жалко. Лёва, аллé, аллé! – Это он уже хваткорукому, подъехавшему к нам с табуреткой.
Вышла из заведения баба Зоя.
– Что,