Семь мужей Эвелин Хьюго. Тейлор Дженкинс РейдЧитать онлайн книгу.
грехах. О грехах речи не шло.
Я подаюсь слегка назад. Испортила. Все испортила.
– Извините. Я неверно выразилась.
Эвелин молчит.
– Мне очень жаль, мисс Хьюго. Для меня это все немного… сюрреалистично.
– Можете называть меня Эвелин.
– О’кей. Итак, что дальше? Что именно мы будем делать? – Я беру чашку, подношу к губам и отпиваю самую чуточку.
– Мы не будем делать кавер-стори для «Виван»[4].
– Это я поняла. – Я ставлю чашку на блюдце.
– Мы напишем книгу.
– Мы?
Эвелин кивает.
– Вы и я. Я читала ваши работы. Мне нравится ваша четкость и лаконичность. Я восхищаюсь вашей серьезностью и деловитостью. Думаю, это пойдет на пользу моей книге.
– Вы просите меня написать вашу автобиографию? – Фантастика. Абсолютная фантастика. Вот и причина остаться в Нью-Йорке. И какая причина! В Сан-Франциско такое просто не случается.
Эвелин снова качает головой.
– Я дам вам историю моей жизни. Расскажу всю правду. А вы напишете о ней книгу.
– И мы поставим на ней ваше имя и скажем, что вы ее написали. Это называется гострайтинг[5]. – Я снова беру чашку.
– Моего имени на ней не будет. Я умру.
Я давлюсь кофе, и капли падают на белый ковер.
– Боже мой, – говорю я, наверно, чуточку слишком громко, и ставлю чашку. – Испачкала вам ковер.
Эвелин отмахивается, но в дверь стучат, Грейс просовывает голову и спрашивает:
– Все в порядке?
– Боюсь, я пролила кофе.
Грейс входит и идет к столику – посмотреть.
– Мне очень жаль. Все так неожиданно и…
Я перехватываю взгляд Эвелин и, хотя знаю ее не очень хорошо, все же понимаю, что мне предлагают помолчать.
– Не беспокойтесь, – говорит Грейс. – Я об этом позабочусь.
– Хотите поесть, Моник? – Эвелин поднимается.
– Извините?
– Здесь неподалеку одно местечко, где готовят отличные салаты. Я угощаю.
На часах почти полдень, и когда я волнуюсь, то у меня сразу пропадает аппетит. Тем не менее я соглашаюсь, потому что чувствую – это не просто предложение.
– Вот и отлично, – говорит Эвелин. – Грейс, не позвонишь в «Трамбино»? – Она берет меня за плечо, и минут через десять мы уже идем по чистеньким тротуарам Верхнего Ист-Сайда.
Воздух дышит холодком, и я замечаю, что Эвелин поплотнее запахивает пальто.
При солнечном свете признаки старения выступают явственнее. Белки глаз помутнели, кожа рук истончилась почти до прозрачности. Голубые прожилки вен, как у моей бабушки. Я так любила легкие, почти невесомые прикосновения ее утратившей пружинистость кожи.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что умрете?
Она смеется.
– Я хочу, чтобы вы опубликовали книгу как авторизованную биографию под своим именем, когда я умру.
– О’кей, – говорю я, как будто это самое обычное дело. Но потом
Кавер-стори (
Гострайтинг (