Алан. Скажи, что ты моя…. Иман КальбиЧитать онлайн книгу.
не из наших, и позволял их семье общаться с нами и не испытывать на себе прессинга… Для остальных мы были словно с огромным клеймом посреди лба.
Я знала, что наш отец жив. Более того, у матери в паспорте все еще был штамп о браке… Только однажды я ее спросила, где отец и почему не живет с нами… Помню, как она тогда подняла на меня свои пустые, вечно уставшие, то ли сонные, то ли заплаканные глаза и ничего не ответила… Больше я не спрашивала. Он появился только однажды. Нам было по одиннадцать лет. Помню, как прибежали со школы, взмыленные после физкультуры, а во дворе стоит красный жигули, неизвестная машина, ненашенская, ни у кого из соседей не было такой… Заходим в дом – пахнет пирожками и вареной картошкой. Странно. Обычно в обед дома никого не бывает. Мать работала на хлебокомбинате и приходила только к семи вечера. С учебы мы «встречали себя сами», как любила говорить Айза – разогревали себе еду из холодильника, обязательно делали уборку, потому что мать всякий раз устраивала разнос по приходу, не разложи мы все по местам и не помой полы. Потом садились за уроки – и этот вопрос тоже контролировала сестра. А тут – шкворчание масла на кухне, какая – то суета, которая буквально ощущалась в воздухе прямо с порога… Заходим внутрь – мать дома. И даже в платье свое выходное вырядилась. На голову ободок нацепила…
– Чего встали, кулёмы? – без «здрасте» деловито отвешивает нам, – отец приехал. Идите, на стол накрывайте и знакомьтесь…
Столько торжественности и воодушевления, наверное, я до того дня никогда в ее голосе не слышала…
Мы переглянулись с сестрой. Помню, как недовольно Айза поджала губы, но ничего не сказала матери в ответ. Мы взяли по тарелке с приготовленным и пошли в зал. Сидевший там уже за столом, выдвинутом на центр комнаты, чужой, незнакомый мужчина как – то строго оглядел нас. Промолчал. Ни слова – ни тебе привет, ни я ваш отец… Чувство неловкости повисло тяжелой взвесью в воздухе.
– Проходите, – наконец, произнес он, словно был здесь хозяином.
Послушались.
Он сел за стол, но нас за него не пригласил. Матери тоже в комнате не было, и она почему – то к нам не спешила… Попробовал небрежно приготовленное. Не церемонясь и культурствуя, чавкая и откусывая большие куски… Мне почему – то было противно смотреть на то, как он ест, на него было противно смотреть… Отвела глаза.
– Воды принеси, – сказал небрежно, кивнув в мою сторону.
На негнущихся ногах, поспешила на кухню, схватила со стола кувшин с кипяченой водой и кинулась обратно. Поставила на стол. Смотрю перед собой, не дыша.
– Ты что, совсем? – спрашивает грубо, – стакан где? Как мне пить? Неумеха… Вся в свою мать… Эта тоже как не умела готовить, так и не научилась, небрежно отшвыривает на тарелку откусанный пирожок, который он успел уже попробовать.
Я дергаюсь, как от удара. За мной вообще была эта дурацкая привычка – грубые, обидные слова или сильные шок и