Освобождаясь от оков. Дара ПреображенскаяЧитать онлайн книгу.
держал меня
в трудную минуту моей жизни и помог мне
поверить в себя.
…Услышь мой зов в пространстве неба
И позови меня к себе
Мы будем сыты и без хлеба
На яркой солнечной звезде
Ты погаси моё унынье,
Оно уже мне ни к чему,
Я буду сильная отныне,
Сама к себе я путь найду.
Я буду радостна отныне
И воспою мгновенье дня,
Мне не нужно моё унынье,
Оно пленило лишь меня.
Ведь душу надломить так просто,
А вылечить её сложней
Ведь ты столкнёшься здесь со злостью
И скажешь: «Мне ещё больней».
Глава 1
…Возьми цветок в свою ладонь
И полетай в долине снов,
Мечтанья ты свои затронь,
Освобождаясь от оков.
Освобождаясь от оков,
Что дух твой держат, как в тюрьме.
Тебе не нужно лишних слов,
Лишь вера полностью себе.
Закрой глаза и улыбнись
Потокам Солнца в Небесах,
От сна глубокого проснись.
Подумай, ты себя спасла.
Спасла не телом, а душой.
И подарила ей Свободу.
Страницу повести открой
Про новый день на Небосводе.
И подари себе ты рай.
Что может быть ещё ценней?
Ты улетишь в цветущий край
По ранней солнечной весне.
Не бойся быть самой собой,
Пусть осуждают все вокруг,
Себя любовью ты покрой,
И разомкнётся злобы круг.
Не верь страстям ты и угрозам,
В их плен уже не попадись,
Утри с лица смелее слёзы
И просто миру улыбнись.
И громко крикни: «Я свободна!»
Твой крик подхватит ветер пусть.
Уже твой страх в тебе не дрогнет,
Не шевельнётся в сердце грусть.
Возьми цветок в свою ладонь
И полетай в долине снов,
Мечтанья ты свои затронь,
Освобождаясь от оков….
….
Утро здесь очень холодное, и я сжимаюсь, словно жалкий сурок, который вот-вот заляжет в спячку, потому что ему совсем не хочется выходить их своей жалкой норки. Я лежу так ещё с пол часа, прежде чем начинают звать на завтрак. Это обычный загородный санаторий, куда врачи спихивают надоедливых или безнадёжных больных, чтобы они на время отстали от них и просто отвлеклись. Здесь неуютно, обшарпанные стены, раз в пять лет проводят ремонт, на подоконниках в стандартных вазах с мутной водой всегда увядшие золотые шары. До сих пор не могу понять, почему они такие увядшие, будто вот-вот опадут и облезут, и от них ничего не останется. Наверное, такие специально срывают уборщицы, ведь зарплата у них небольшая, а от этих серых стен вообще тянет скукой.
Здесь всё казённое ещё с советских времён: кровати со скрипучими огрубевшими сетками, старые шкафы, которые почему-то до сих пор не развалились по частям, и непонятно, на чём они держатся, раковина, полотенце с наляпанным чуть ли не посередине инвентарным номером. Казёнщина вызывает некоторую напряжённость, скованность, быть может, только у меня, так как мой диагноз – маниакально-депрессивный психоз. Нет, это не сумасшедший дом, хотя и там я уже побывала, это обычный санаторий.
До сих пор не пойму, почему я согласилась жить здесь ровно месяц, ведь я не люблю людных мест, я панически боюсь людей и общества в целом. Мой врач утверждает, что корни моего состояния лежат где-то глубоко в детстве, потому что я всегда чувствовала себя нелюбимым ребёнком и пыталась забиться в угол. Многие жалеют время и бесценно прожитые годы, у меня же это бывает временами, когда я выхожу из депрессии. Тогда я начинаю оглядываться назад, и мне становится жутко. Вот почему я так люблю депрессию, в этом состоянии я абсолютно равнодушно отношусь к жизни и её призрачным достижениям.
Соседки по комнате уже встали, умылись струёй холодной воды, так как горячая бывает только по выходным, и, шурша казёнными продырявленными тапками, спустились в столовую, которая находится на первом этаже. Оттуда уже давно доносятся аппетитные ароматы, хотя в последнее время у меня всё чаще и чаще возникает желание сесть за хорошо сервированный стол и насладиться изысканными блюдами, какие могут вкусить разве что «новые русские», если они ещё сами себя не перебили. Когда я понимаю, что это лишь фантазии загнанного на самое дно жизни зверька, проходят положенные