Восставший из ада. Ночной народ. Клайв БаркерЧитать онлайн книгу.
людьми; его обжигал жар от их слюны на щеке.
И разумеется были женщины.
Посреди всей сумятицы и хаоса постоянно всплывали воспоминания о женщинах, штурмующие его своими ароматами, текстурами, вкусами.
Близость такого гарема возбудила Фрэнка, несмотря на все вокруг. Он расстегнул штаны, принялся гладить член, ему больше хотелось просто излить семя, освободиться от этих существ, чем получить удовольствие.
Ублажая себя, Фрэнк понимал, пусть и не полностью, как жалко сейчас выглядит: слепой человек в пустой комнате, возбужденный видениями. Но выматывающий, совершенно безрадостный оргазм даже не замедлил неумолимую череду воспоминаний. Колени у Фрэнка подогнулись, и он рухнул на пол туда, где только что упало его семя. Ударившись о доски, почувствовал спазм боли, но тот сразу смыло очередной волной памяти.
Фрэнк перекатился на спину и закричал: кричал, заклинал, чтобы все это прекратилось, но ощущения стали еще сильнее, взлетали на новую высоту с каждой новой мольбой, срывавшейся с губ.
Жалобы слились в единый шум, все слова и смысл затмила паника. Казалось, никакого выхода, кроме безумия, из этого круговорота нет. Никакой надежды, кроме как оставить всякую надежду.
И как только в голове появилась эта последняя, вгоняющая в отчаяние мысль, мучение прекратилось.
Сразу; полностью. Все исчезло. Виды, звуки, прикосновения, вкусы, запахи. Фрэнка лишили всего. Несколько секунд он даже сомневался, существует ли. Сердце ударило раз, другой, третий, четвертый.
На пятом он открыл глаза. Комната была пуста, голуби и кувшин с мочой исчезли. Дверь закрылась.
Фрэнк осторожно сел. Конечности покалывало; голова, запястья и мочевой пузырь болели.
А потом… движение в другой стороне комнаты привлекло его внимание.
Там, где всего две секунды назад ничего не было, теперь появилась незнакомая фигура. Четвертый сенобит, тот, который не произнес ни слова, не показал лица. И это было не оно, понял Фрэнк, а она. Женщина сбросила капюшон вместе со всей одеждой. Ее кожа казалась серой, но сияла, ее губы были окровавлены, а ноги раздвинуты так, что во всех подробностях виднелись затейливые шрамы на лобке. Она сидела на куче гниющих человеческих голов и улыбалась, приветствуя Фрэнка.
Столкновение чувственности и смерти ужаснуло его. Разве мог он сомневаться, что именно она лишила жизни всех тех, чьи головы стали ей троном? Их разлагающаяся плоть осталась у нее под ногтями, а языки – двадцать или даже больше – рядами лежали на умасленных бедрах, словно ожидая, кто первым проникнет в нее. Фрэнк не сомневался, что мозги, сочащиеся из ушей и ноздрей голов, сошли с ума до того, как минет или поцелуй остановил сердца их обладателей.
Кирхер солгал ему – или его самого жестоко обманули. Здесь не было и намека на наслаждение; по крайней мере, не в человеческом смысле.
Фрэнк совершил ошибку, открыв шкатулку Лемаршана. Ужасную ошибку.
– О, вы закончили грезить, – сказала сенобит, внимательно рассматривая