Немецкая лирика / Deutsche Lyrik. Антология XX века. АнтологияЧитать онлайн книгу.

      Главы чудовищные, город

      который они строят,

      за фасадом счастья.

      Если бы ты, верный себе, снова стал моей болью,

      то не миновали бы

      того места, откуда я выхожу из себя,

      я провел бы тебя

      через эту улицу

      и дальше.

      Вечность старится:

      асфодели Черветери

      вопрошают друг друга, бледнея.

      Бормочущим половником

      из мертвого котла,

      над камнем, над булыжником,

      они черпают ложками жидкое варево

      на всех нарах

      в бараках.

      Бормочущих

      орудий

      ряд.

      На пропущенных

      ступенях

      валяются всюду

      умирающие.

      Душой слеп, на пепелище,

      в слове свято-обессмысленном,

      тот, кто пришёл, рифмы лишённый,

      стискивающий по плечи череп, мозг сжимающий,

      он зачищает слуховые раковины

      осевшими гласными,

      усваивает пурпур зрения,

      настраивает его.

      В шорохах, подобным нашему начинанию,

      в ущелье,

      куда ты рухнул,

      я извлекаю её снова,

      музыкальную шкатулку – ты

      знаешь: она незрима,

      она не слышна.

      Deine Augen im Arm,

      Твои глаза в руке,

      die

      auseinandergebranten,

      сгоревшие порознь

      dich weiterwiegen, im fliegen —

      тебя продолжающие баюкать, пролетая

      den Herzschatten, dich.

      в тени сердца, тебя.

      Wo?

      Где?

      Mach den Ort aus, machs Wort aus.

      Выключи это место, выключи слово.

      Lösch. Miß.

      Погаси. Размежуй.

      Aschen-Helle, Aschen-Elle – geschluckt.

      Пепел-свет, пепел-локоть – про —

      глочен.

      Vermessen, entmessen, verortet, entwortet,

      Измерен, отмерен, рассортирован, бессловесен,

      entwo

      нигде

      Aschen —

      Schluckauf, deine Augen

      im Arm,

      immer.

      Пепел —

      перхота, твои глаза

      в руке,

      навсегда.

      Число бессмертия,

      элеату подобно,

      усмехается вслед Генриху

      Четвёртому

      в черепаховой колыбели.

      В глубоком заблуждении унция правды,

      мимо неё

      катятся чаши весов,

      одновременно обе, в разговоре,

      в борьбе возвышенного сердца утверждён закон,

      сын побеждает.

      Где я

      ныне?

      Опасности, всё,

      чем они оснащены,

      проковыляли деревенскими увальнями,

      взмыли