Там, в гостях. Кристофер ИшервудЧитать онлайн книгу.
И пришел в возбуждение, увидев, что она заполнена стихами, написанными рукой самого мистера Ланкастера; похоже, это была длинная эпическая поэма, которую я просмотрел по диагонали. Было много описаний природы: горы, моря, звезды, – приводились юношеские переживания автора и монологи в духе Вордсворта, говорилось о Боге – очень, очень много, – о странствиях, войне – мама дорогая, куда же без войны! – а потом снова о странствиях и… так-так-так, ага, что это у нас? Ну наконец-то, что-то интересное!
Был там он, –
Давным-давно, о Боже, как же все-таки давно, –
Кто при дыхании сирени, когда она цвела бездыханно,
Доверив дальше сохранять секрет своим бутонам,
Пообещав потом его раскрыть, коль скоро срок придет,
Ведь так определено, – на дня закате
И там была она, приход которой он ощутил еще допрежь,
Чем увидал ее. Она не знала,
Что слышит в сумерках он в поступи ее,
Какую пустоту тот сумрак для него принес,
Когда ее не стало вскоре рядом, – то тропы Жизни
Увели ее куда-то. Не знала же она,
Уйдя своим путем, что совершила,
По незнанию; какую в сердце привнесла она
Красу и боль оставила горчить потом.
Как тогда эти строки повлияли на меня, я не помню потому, что в те мгновения я отнесся к ним исключительно как к находке. Поиски сокровищ удались! Я ликовал. Вооружившись бумагой и карандашом, я переписал стихи, уже воображая, как потом зачитаю их друзьям в Лондоне.
Едва я успел закончить, как мистер Ланкастер вернулся домой. Вошел он так бесшумно, что у меня не оставалось времени, чтобы попытаться скрыть следы своих поисков. Я успел только сунуть записную книжку назад в ящик стола и достать револьвер, что, как мне кажется, свидетельствует о быстром уме. Не так постыдно попасться за изучением револьвера, как за чтением чьей-то автобиографической поэмы.
– Верни на место! – хрипло пролаял мистер Ланкастер.
Прежде он со мной такого тона себе не позволял. Испугавшись поначалу, я разозлился.
– Он не заряжен, – ответил я. – И потом, я же не ребенок.
Впрочем, револьвер на место вернул и тут же вышел из комнаты.
(Сегодня, вспоминая те события, я вижу поведение мистера Ланкастера в другом свете. Мне открывается, как в наших с ним беседах он пытался пробудить во мне интерес к его персоне. Разве не ждал он, например, что я спрошу, чем же его одарил тот голос у ледника под горой Монблан? Или не надеялся хотя бы на то, что я стану умолять рассказать мне про историю его любви? Не оставил ли он ключи в замке стола намеренно – если не подсознательно, – в попытке приманить меня, чтобы я нашел и прочитал его поэму? Если так оно и было, то, не проявляя любопытства, я был к нему жесток. И все мои научные изыскания таковыми не были, ведь я заранее, чего не подобает делать ни одному ученому, был уверен в том, что обнаружу: свидетельства занудства.
Значит,