Не бойся темноты. Светлана ШульгаЧитать онлайн книгу.
взял после просмотра. Мальчик многообещающий, говорит. Но что скажу… – Прикладывает пальцы к губам и пытается сообщить только мне: – Помяни слово Рузанны, этот Рудик тайно влюблён в Надин. – Она прищуривает глаза и заявляет уже во всеуслышанье: – Руза-то чувствует. Рузу не обманешь.
– Ну ты поняла, катастрофа была почище урезания нам зарплаты и упавшего сценария перед спектаклем, – ведет свой рассказ Мила, сделав вид, что не услышала последние слова Рузанны, опять ныряет на кухню и моментально появляется, не прерывая монолога. Правой рукой с бокалом она машет в воздухе, стараясь передать весь масштаб рабочей катастрофы, а левой тискает Матраскина.
Непонятно, что сейчас звучит громче – причитания бойких гостей или урчание представителя семейства кошачьих, который начинает своё великое хождение за обнимашками от одной гостьи к другой.
Для меня они сливаются в общую массу. Слушаю машинально и даже не слежу за их спорами и передвижениями по дому.
– На работе завал, все с ног сбились, – встревает в диалог Надин. – Готовимся к премьере. Твои костюмы просто блеск. Я из своего платья не хотела вылазить. Как оно сидит! Мишь, ты гений. Тебя страшно не хватает.
Словоохотливая Мила отрывается от шампанского и встраивается на лету:
– Пётр Афанасьевич ругается на тебя совсем не литературно. Мало того, что ты подвела, так и в театре не появляешься. И уволил бы он тебя… Так и говорит: «Уволить бы её». Но он взял потрясающий новый драматургический материал. Мы начали работать. Ты должна всё видеть и слышать.
Наверное, я действительно должна, но не могу сконцентрироваться даже на дружеской беседе. Растерянно блуждаю глазами, но не вслушиваюсь и не пытаюсь поймать нить разговора.
– Слушайте! – тон Милы становится раздражённым. Она заметила мою отрешённость. – Слушайте. Мы её разыскиваем, а наша Дорогуша тут худеет и трубку скидывает. Беда-беда… Пострадала – и хватит. Сейчас давай в работу, и порви мир, как тогда я порвала свой корсет на премьере…
Красотка подносит руку с ярким хищным маникюром к губам и прыскает прямо в неё. Все переглядываются и, запрокидывая очаровательные головки, смеются вслед за ней.
Урчание Матраскина уже рядом со мной. Глажу острые уши огромного кота. Слышу, как смеётся и спорит театральная ватага. Как выражается на всех языках Рузанна, упрекая Милу, что та «вылакала всё шампанское, а теперь взялась за красное домашнее вино, а оно было для мяса».
Мы с Надин вдвоём напротив трескучего камина.
– Почти девять, Надин. Вы останетесь?
– Не волнуйся, – сестра обнимает меня, – Не могу отвечать за девочек, но я не уйду, пока не приведу тебя в порядок.
– Надин, останься, пожалуйста, хотя бы на день. Мне так страшно, Надин.
– Я знаю, Мишь, обещать не могу, ты же знаешь, сейчас мы репетируем как сумасшедшие. Премьера на носу. Кстати, не хочу тебя лишний раз огорчать, но Пётр Афанасьевич действительно сказал, что если не явишься, то и уходи в ТЮЗ. «Или куда