Валенсия и Валентайн. Сьюзи КроузЧитать онлайн книгу.
на работу и прикрепила ее к стене с помощью канцелярской кнопки. Поначалу ее побудило к этому чувство вины, но была также мысль, что, возможно, ей нравится сама картина и ее создатель и что картина принесет ей радость.
Иногда она пристально смотрела на нее, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, ожидая подтверждения, что испытывает что-то похожее на счастье, но всегда находила только чувство вины.
Неудачная попытка обрести нормальную жизнь и счастье обескураживала, но не удивляла: птица оказалась совершенно неэффективной. Она не принесла счастья и просто составляла ей компанию и напоминала о ее недостатках – очень похоже на ситуацию с Луизой, которая не столько помогала Валенсии с ее проблемами, сколько каталогизировала их, кивала на них и подбирала к ним названия.
– Вау, – сказал Питер. Она почувствовала, что картина произвела на него впечатление. – Хороша. Стоящая вещь.
– Она умирает, моя бабушка. Это птица, – сказала Валенсия. Все шло не так. Плохо. Или отлично? Ей не с чем было сравнивать. Может быть, они флиртуют? Может быть, стоит рассказать ему о ее путешествии? Рассказать о психотерапии и Луизе? Она умирает, моя бабушка. Это птица. Мне так жаль. Я боюсь самолетов и дня рождения, поэтому принимаю таблетки, от которых мой мозг превращается в нечто похожее на жвачку для рук.
Валенсия заметила, что сидит с открытым ртом. Неужели она сказала все это вслух? В старшей школе она всегда беспокоилась из-за того, что высказывает свои мысли вслух, не осознавая этого, и что все притворяются, будто ничего не слышали, щадя ее чувства.
Потом она заметила, что руки у Питера дрожат так же сильно, как и у нее, и ей стало немного легче. Может быть, руки дрожат у всех при знакомстве с новыми людьми. Он еще раз посмотрел на умирающую бабушку-птицу и одобрительно кивнул, а когда заговорил снова, отвел глаза в сторону.
– Так вы давно здесь работаете?
Прежде чем она успела ответить, раздался громкий треск и Питер рухнул на пол у ее ног, размахивая конечностями, как резиновая ветряная мельница. Дешевое офисное кресло не выдержало, когда он откинулся на спинку, и разломилось пополам. Роботы-клоны вскинули головы и тут же – в идеальном унисоне – снова уткнулись в свои компьютеры.
Валенсия замерла. Обидится ли он, если она засмеется? Не почувствует ли себя неловко, если она не засмеется? Смутится ли в любом случае? Выглядел он так, словно обдумывает аналогичный набор вопросов. Лицо его приобрело цвет томатного соуса.
Это была уже вторая картина из серии. Валенсия представила их в художественной галерее – выставку о своей жизни, с милой маленькой табличкой: «Плохо разбираюсь в людях: Исследование неловких социальных взаимодействий».
Между тем тело уже начало принимать решения, не дожидаясь, пока это сделает мозг. Она поймала себя на том, что кивает и извиняется, говоря, что ей нужно спросить кое о чем Норвина, менеджера, как будто вопрос требовал незамедлительного решения и она не могла сначала наклониться и помочь Питеру подняться на ноги. Уже уходя, Валенсия поняла, что с социальной