Юность крейсера. Андрей Юрьевич НенароковЧитать онлайн книгу.
но главное – не терять времени. Не надо думать, что противник даст нам собраться с силами. Помешать соединению эскадр японцы, безусловно, попытаются, но нам навстречу выйдут и Порт-Артурская эскадра, и крейсера из Владивостока. Японцы уже не смогут создать численный перевес на всех направлениях. А мы даже с потерей во время боя нескольких кораблей приобретаем необходимое для победы превосходство, соединив все силы Тихоокеанского флота в единый кулак.
– Тебе, Саша, надо в главном морском штабе сидеть, а не на «Авроре» служить, – удивляясь логике друга, подытожил разговор Бортнев.
Но в Санкт-Петербурге было уже решено действовать по-другому. Спешно достраивались новые броненосцы типа «Бородино», которым предстояло стать основной силой Второй Тихоокеанской эскадры.
В середине февраля в Джибути пришел приказ его императорского величества: возвращаться на Балтику. Так на полпути закончился их первый поход на Дальний Восток. Заполнив угольные ямы, эскадра пустилась в обратный путь, чтобы через несколько месяцев бросить якоря у бастионов Кронштадта.
Глава 4
Небольшой пароход, не спеша, входил в устье Невы. Среди публики, столпившейся на палубе, своим южным бронзовым загаром выделялись два молодых флотских офицера. Женщины кидали на них заинтересованные взгляды, но офицерам сейчас было не до дам. Они смотрели на приближающийся город. Получив отпуска после заграничного похода, Нечаев и Каневской спешили вступить на землю Санкт-Петербурга.
– Алеша, ты куда возьмешь курс? – спросил Нечаев.
– Поеду на недельку к матери, в Тихвин, а потом вернусь в Кронштадт.
– Что, потянуло к родным пенатам? А может быть, останешься на недельку в столице, а свидание с маман отложишь на потом. Встанем на постой у моей сестры и кутнем на зло самураям.
Каневской пытался отказываться, но лейтенант с таким напором убеждал не уезжать в забытый Богом Тихвинский уезд, а остаться в сверкающем огнями электрических и газовых фонарей Петербурге, где к их услугам распахнутся двери лучших ресторанов и домов терпимости, что Алексей не устоял перед соблазняющими намеками. И когда пароход подошел к пристани, сдался, дав согласие, ехать представляться сестре Александра.
Как все-таки приятно вновь оказаться на Родине: слышать визг молоденьких гимназисток и мат бородатых извозчиков. Русская речь резала ухо. За год они привыкли слышать в городах гул французских и итальянских слов, или разноголосицу Порт-Саида.
Взяв у пристани лихача, Нечаев с Каневским покатили по Невскому проспекту, свысока глядя на гуляющих горожан, которым в сутолоке дел может никогда не придется испытать щемящего восторга от встречи с любимым городом.
– Остановись, любезный, у той парадной, – приказал Александр, когда пролетка повернула на Дегтярную.
Извозчик лихо натянул вожжи, и лошади, шедшие крупной рысью, заржав, встали, как вкопанные у парадной. Нечаев кинул лихачу золотую пятирублевку. Поймав дорогую монету, извозчик посмотрел на нее без удивления и, провожая взглядом седоков,