Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома. Фрэнк ГербертЧитать онлайн книгу.
по друзьям не стрелять.
– Понимаю, Рин, – кивнул китаец. – Но разве это наши друзья?
– Пока неизвестно наверняка.
– Вот именно! И как же нам выяснить это?
Он указал в сторону фигур, которые остались за спиной, на прогалине, а течение понесло аэрокар вдоль джунглей дальше.
– Здесь ведь тоже нечто вроде школы, Рин, – усмехнулся Чен-Лу. – Тут нам тоже преподают урок.
Опять двусмысленность, подумала она.
– Джунгли – школа прагматизма, – сказал китаец. – Она учит безальтернативности. Спросите у джунглей, что такое хорошо и что такое плохо? У них есть лишь один ответ: выжил – хорошо. А погиб – и говорить не о чем.
И он продолжает настаивать, чтобы я соблазнила синьора Джонни Мартино, в то время как тот еще не оправился от шока, подумала она. И это действительно так – опасность, шок и ужас. А бесследно это не проходит.
Рин вздохнула. Но что будет с ней?
– Если бы это были индейцы, – произнес Жуан, – я бы знал, зачем они затеяли подобное представление. Но это не индейцы. Мы даже не можем понять, как думают эти создания. Индейцы бы устроили спектакль, чтобы поиздеваться и сказать: «Ты будешь следующим». Но эти твари… – Он покачал головой.
Аэрокар погрузился в тишину, и в нем воцарилось давящее на нервы одиночество, стократ усиленное жарой и монотонным движением джунглей за бортом.
Чен-Лу задремал, думая: Пусть жара и ничегонеделание выполнят за меня мою работу.
Жуан рассматривал свои руки.
Прежде он не попадал в ситуацию, где страх и отсутствие дела заставляли его заглянуть себе в душу. Этот новый опыт одновременно и испугал, и удивил его.
Страх – наказание, которое наше сознание налагает на самое себя за грех самонаблюдения, подумал он. Я должен себя чем-то занять. Но чем? Сном?
Жуан боялся спать, поскольку не хотел видеть плохие сны.
Пустота… Хороший будет приз…
Когда-то в прошлом он достиг сияющей вершины, где все, что он делал, было свободно от любых осложнений, как предшествующих, так и последующих. Никаких сомнений. Только действие, чистое, рефлекторное действие… Это и есть то, что называется жизнью. Теперь же все, что с ним когда-либо происходило, стало объектом интроспекции, изучения и переоценки. Одновременно с этим Жуан понимал, что интроспекция запросто даст слабину, потому что есть в его душе воспоминания, которые могут легко вырваться из-под власти разума и поработить сознание.
Откинув голову на спинку кресла, Рин смотрела в небо. Кто-то должен начать нас искать. Должен… должен…
И Жуан, сидящий слева… Он тоже должен…
Рин сглотнула, удивившись, откуда вдруг явилась к ней эта мысль. Усилием воли она переключила свое внимание на небо, такое голубое – чистая поверхность, на которой может быть изображено что угодно.
Спасатели могут появиться с минуты на минуту. Рин перевела взгляд на горы, возвышавшиеся на западе. Они то вырастали, то уменьшались в размерах по мере того, как река влекла аэрокар вперед. Об этом нельзя думать,