Над кромкой воды. Марк ВероЧитать онлайн книгу.
таком созерцательном настроении и бродил по парку деда Миша. Жизнь, казалось, целиком состояла из тонких, парящих ниточек красоты, которые, сплетаясь воедино, являли чудный узор, радовали душу.
Задержался у Лебединого озера – залюбовался милой картиной: девушка, порезав на мелкие кусочки огурец, скармливала его белому лебедю. Тот от удовольствия приподнял крылья кончиками вверх и с жадностью набрасывался на огурец.
– Гоша, тише, тише! – уговаривала его девушка. – Успеешь: у меня с собой ещё один есть. Вот прожорка!
«А мне пора идти дальше, – спохватился старик, – а то тут можно просидеть целую вечность, потеряв счёт минутам и часам. А дом-то близко. А как внук обрадуется! Только сперва извинюсь. Буду просить прощения хоть на коленях! Не встану, пока не простит! Удивительно: кажется, что лишь теперь по-настоящему живу на этом свете. А что же было до этого? Какая жизнь-то была? Разве я понимал, что – живой?» – рассуждая так, деда Миша и не заметил, как прошёл тропинками парка, спустился на асфальтовую дорогу, миновал Воронцовский дворец с его зубчатыми шпилями с готическими и мавританскими башнями, и вышел в город, где шумные лотки, проезжающие машины, магазинчики и сувенирные лавки быстро растворили очарование, навеянное парком и его своеобразным мирком, точно отгорожённым невидимой стеной от окружающего, большого мира. Так путник, побывавший в оазисе, вспоминает часы и дни наслаждения и отдыха, когда, решившись продолжить путь, вступает в необъятные просторы пустыни.
Лямки рюкзака больно врезались в натруженную спину. Старик закряхтел, зашевелил спиной и плечами, стараясь размять затёкшие мышцы.
– Ничего! Уже скоро. Кажется, я уже вижу крышу его дома! Да-да, так и есть: то она – бледно-зелёная, утопающая в листьях инжира и персика. Осталось идти немного. Вот сейчас соберу все силы в кулак и как рвану, хе-хе, буду там через полчаса! Ещё целых полчаса. Что же я скажу Димке? Сразу бухнуться ему в ноги или попробовать начать с извинений и раскаяния? – деда Миша почесал затылок, невольно прибавляя ходу, отчего слова зазвучали с одышкой. – Ох, я виноват! Как же я виноват! Разрушил счастье всей его жизни, поступил подло и низко. А ещё считал себя любящим дедом, уверял себя же самого в правоте: что, дескать, всё ради его же блага, чтобы не погубил себя… И как всё обернулось трагически? Кто же знал, что так случится? Вот ведь правда: слово может как спасти, так и погубить!
Последние шаги дались легко, ноги сами несли к заветной цели, да и брусчатка оказалась хорошей – твердой и шероховатой, так что старые кроссовки, заношенные до дыр, побежали, как в юности.
Вот, наконец, знакомая улица, вот бледно-зелёные ворота, за которыми дремала их легковушка, вот белый, точеный забор, и почтовый ящик, и калитка со звонком. По руке пробежала лёгкая дрожь, дыхание перехватило, как у прыгуна с вышки перед погружением в воду.
– Надо решиться. Он меня простит, простит, – уговорил себя деда Миша, нажав несколько раз кнопку звонка, мягко, плавно, без резких движений. И звонок, словно