Вечный зов. Анатолий ИвановЧитать онлайн книгу.
После гражданской войны работал в новосибирских партийных органах, вплоть до избрания первым секретарем Шантарского райкома партии. И очень удивился, когда Полипова оставили в Шантаре на должности предрика. Полипов был, кажется, обижен. И Кружилин если не сочувствовал Полипову, то по крайней мере понимал его состояние. И было ему как-то неловко перед Полиповым, словно по собственной прихоти взял да сместил его с поста первого секретаря, освободив для себя место. Однажды Кружилин хотел даже откровенно поговорить с ним об этом, но Полипов резко сказал, как отрезал:
– Не надо. Я понимаю, что ты ни при чем. Не маленький.
Вторично Кружилин удивился, когда стал знакомиться с хозяйствами бывшего своего района: колхозы, что называется, нищенствовали. Неделимые фонды давно не пополнялись, коровники, телятники, конюшни повсюду разваливались, на трудодни людям выдавали мало…
За последние два-три года сельское хозяйство страны круто пошло в гору, трудодень становился все обильнее. И веселее становились люди, разговорчивее, открытее. Зазвенел громче по деревням смех, чаще заплескалось веселье. В магазинах не стало хватать ситца, велосипедов, а главное – патефонов. Здесь, в Шантаре, все было наоборот. Колхозники встречали его если не хмуро, то молча, настороженно, в разговоры почти не вступали. В магазинах было достаточно и велосипедов, и патефонов.
«Вот тебе и передовой район!» – все более мрачнел Кружилин.
Однажды он заночевал в Михайловке, поделился этими мыслями с Назаровым. Председатель колхоза слушал, что-то мычал, но было непонятно, соглашается он с Кружилиным или нет.
– Да что ты, Панкрат, мычишь, как телок? – резко спросил Кружилин. – Может, я чего-то недопонимаю или вовсе не прав, ты прямо и скажи.
– Ишь ты, прямо… Прямо дикие утки вон летают. Так это птица глупая.
– Постой, Панкрат… Да ты никак хитрить научился?
Назаров неуклюже полез из-за стола, чуть не опрокинув стакан с недопитым чаем. Раскачивая руками, прошел через всю комнату, снял со стены полушубок, натянул его.
– А заяц вон тоже, может, глупый, – проговорил он, отыскивая шапку. – А следы петляет. Жизнь, стало быть, учит его. Потому что на земле живет, а не в пустом небе летает…
Кружилин наблюдал за ним, прищурив от изумления глаза.
– Изменился ты, Панкрат, за это время…
– Дык двадцать четвертый год советской власти идет. Пора и меняться.
Голос старого председателя был глух, печален, слышалась в нем откровенная горечь.
– Так… – промолвил Кружилин и тоже поднялся из-за стола. – Не потому ли у тебя и колхоз напротив других покрепче, что петлять научился?
– Нет, никудышный колхозишко… Люди живут, может, посправнее, это так… Ежели по твоим приметам судить, по патефонам, то… у нас их ничего, покупают.
Последние слова он прибавил с чуть заметной усмешкой, повернулся навстречу Кружилину, и они стали грудь в грудь, смотря в глаза друг другу.
– Зачем ты так со мной, Панкрат?
– А