Швея из Парижа. Наташа ЛестерЧитать онлайн книгу.
и сразу почувствовала себя лучше. Оказывается, можно найти повод для шуток, даже сейчас.
– К счастью, не монастырь. Это пансион исключительно для женщин, которым руководят монахини. Уверена, место для меня найдется.
Именно этому учила ее мама. Быть самостоятельной. Если Эстелла в первый же вечер не завоюет Манхэттен, независимая и с высоко поднятой головой, значит, ее может сломить все, что угодно. Отказывая Клариссе, она чувствовала, будто мама посылает ей знак одобрения – такой душевной близости ей не найти среди других людей в большой чужой семье.
– Тогда я настаиваю, чтобы завтра ты поужинала у нас. Мы с Сэмом настаиваем. – Она умоляюще взглянула на сына.
– Мама мне житья не даст, пока ты не согласишься, – с озорной улыбкой добавил Сэм.
– Этого мы не допустим. – Эстелла тоже улыбнулась. Она радовалась, что у нее есть в городе хотя бы один друг, и еще больше радовалась тому, что нашелся повод сохранить дружбу.
Кларисса уговорила Эстеллу сесть вместе с ними в одно такси; новые друзья проводили ее до шестиэтажного кирпичного здания на 24-й Западной улице и убедились, что девушке выделили комнату. Обстановка там была спартанской, зато напоминала Эстелле о парижской квартире, такой же простой и скудно меблированной. Она вновь ощутила рядом мамино присутствие.
После ухода Клариссы Эстелла, даже не приняв душ, поспешила в маленькую часовню при пансионе. Там она зажгла свечку, опустилась на колени и принялась молиться, надеясь, что святая Жанна каким-то образом услышит ее страстные призывы. «Пожалуйста, помоги моей маме, – шептала она. – Помоги моему городу. Помоги моей стране. Пусть никто не умрет. Пусть немцы пробудут у нас неделю… ну ладно, пусть месяц, не больше. Пусть Шарль де Голль быстрее освободит Францию, пока не пострадали многие люди».
На следующий день Эстелла вышла в город и в первую же минуту ощутила его дух, энергию, живость. Она поняла, что Париж давно находится в спячке, что он жил, словно сдерживая дыхание, пока энергия не закончилась. А вот в Нью-Йорке были динамика, стиль, блеск, как на показах Ланвен. Ей попалось еще кое-что знакомое. Фасады домов на улицах вблизи пансиона были выстроены в одну линию, будто по струнке, даже окна выровнены идеально, словно и здесь устроили османизацию[25]. На метро – его называли «сабвей» – Эстелла доехала до Таймс-сквер. А вот там все оказалось по-другому.
Кругом мелькали билборды с рекламой: «Кока-Кола», «Плантерс Пинатс», «Масис» и некое «Шевроле». Реклама сигарет «Кэмел» каким-то образом выдыхала на прохожих настоящий дым. Эстелла остановилась, уставившись на нее, и толпа вынужденно обходила девушку; впрочем, недовольства никто не выказывал. Во Франции Эстелле по меньшей мере сделали бы замечание, а то и обругали.
Ей показалось странным, что посреди этого столпотворения и атмосферы всеобщего праздника возвышалась статуя – мужчина рядом с большим крестом, на постаменте выгравирована надпись «Отец Даффи[26]» – словно его положили на алтарь
Имеется в виду кардинальная перестройка центра Парижа в XIX веке под руководством барона Жоржа Эжена Османа.
Фрэнсис Даффи, знаменитый католический священник, служивший в Первую мировую войну полковым капелланом.