Краеугольный камень. Аида Рашидовна ЛанцманЧитать онлайн книгу.
всего пути до Багдада, казалась неподъемной. Ночные тени наполнили палатку, и их словно разделяло не пространство в полшага – протяни руку и коснешься, – а бездонная, невыносимая пропасть неловкого молчания. Им нужно было срочно решать, кто первым ступит на прогнивший мостик над ней и, наконец, заговорит. Разговор все же случился, когда Стив уже стал проваливаться в сон, когда камни под головой показались мягкими, как перьевая подушка.
– Это было, как на тренировке, – заговорила Уолдорф. – Я стреляла, совершенно не задумываясь о том, что стреляю в людей.
– Если задумаешься, хотя бы на секунду допустишь мысль – считай, ты труп, Эбби, – тихо ответил Стив.
После того откровения, которое однажды случилось между ними в Кувейте, Стив стал замечать изменения в поведении Эбби. Он до конца не верил, что эти перемены к чему-то приведут. К тому, например, что Стив больше никогда не будет один. С бесстрастной осмотрительностью человека, который мало во что верил, он втайне, стараясь не выдать себя ни словом, ни жестом, прежде всего искал неоспоримые доказательства. И, к своему удивлению, нашел. В случайных долгих взглядах, в скользящих прикосновениях, даже в этих сырных крендельках, которые Эбби любила. Он видел это в ней, во внезапных ярких вспышках, подсвечивающих почти прозрачные, серые глаза, как взрывы артиллерийского огня подсвечивали ночь, как молнии освещали пустыню. В хрупкости неловкого молчания, в робких и пугливых попытках сближения. И, снова к большому удивлению Стива, в недоверчивой надежде Эбигейл, потерявшей уже однажды любимого человека на войне, в надежде точно такой же, как и его собственная. Стив смотрел в ее глаза, как в зеркало, и каждый раз, как в первый, пьянел от сладости, чувствуя, как безраздельно и, казалось, безнадежно в нее влюблен.
Этой ночью в одной на двоих тесной палатке, пропахшей гарью и оружейной смазкой, Стив впервые поцеловал Эбби. И тогда все песчаные бури, все грозы и заметенные сельские дороги, по которым им еще предстояло намотать не одну тысячу миль до смены личного состава, вдруг стали неважны. Ветра, скорость которых достигала шестидесяти миль в секунду, стихли, дожди стали не карой, а спасением, они наполнили деловитым шепотом мелкие речушки и напитали бесплодную землю.
Стив чувствовал свое собственное и чужое ускоренное сердцебиение, которое говорило об эгоистичной жадности к жизни. Их, совсем еще юных, почти не обученных так воевать, швырнули в авангард вторжения в Ирак, на первую линию разведки и обороны, и боя, словно единственным их предназначением было сражаться по горло в крови и умирать на чужой земле. Глаза Эбби, в которых Стив раньше встречал только стылую пустоту стального ноябрьского неба, в ту ночь сделались майской грозой.
Партизаны Саддама – превосходные, хладнокровные бойцы, ничуть не уступающие американским морпехам, а может, если не брать в счет продвинутую технику и современную экипировку, были даже лучше их. До сумасшествия преданные своим, пусть по чьим-то меркам извращенным идеалам, в отличие от солдат регулярной