Субмарины уходят в вечность. Богдан СушинскийЧитать онлайн книгу.

      – Так точно, господин рейхсмаршал.

      – Поэтому то, что вы собираетесь сейчас произнести, должно показаться достаточно веским для нарушения моего приказа, чтобы я не решился отдать вас под суд.

      – Мы оказались в ситуации, при которой каждый должен принимать решения, пусть даже рискуя чином, должностью, репутацией или самой жизнью. Сразу же после доклада я готов вернуться в ставку, хотя не вижу в этом никакого смысла; мое пребывание здесь, в штабе люфтваффе, представляется куда более уместным.

      – Считайте, что вы меня убедили. С какой же вестью вы прибыли?

      – Прежде всего, хочу доложить, что в ночь с 20 на 21 апреля Риббентроп с остатками своего министерства, а также Гиммлер со своим СС-штабом покинули Берлин. Кейтель, во главе штаба Верховного главнокомандования, и Йодль, с личным штабом фюрера, тоже отбыли, насколько мне известно, во Фленсбург, поближе к датской границе и к ставке Деница.

      – Кто же остался с фюрером в рейхсканцелярии?

      – Борман и Геббельс.

      – Вот эти-то двое шакалов и погубят его, – изрек Геринг, – а вместе с ним – и все надежды на перемирие с англо-американцами, на более или менее приемлемые условия капитуляции, с сохранением в Германии хотя бы временного правительства, способного удержать рейх от полного краха.

      – Совершенно с вами согласен, господин рейхсмаршал. Узнав, что все разбегаются из рейхсканцелярии и Берлина, фюрер сначала пришел в полное уныние, а затем начал орать, что его все предали и продолжают предавать.

      Услышав это, Геринг нервно передернул плечами: что ни говори, а он принадлежал к тем, кто точно так же сбежал, и «продолжает предавать» фюрера.

      – Но ведь был же приказ об эвакуации из Берлина штабов и военных ведомств, – напомнил он генералу, – чтобы они продолжили функционировать даже после падения столицы и чтобы германцы видели, что власть в стране существует.

      – Так точно, такой приказ был. Но фюрер потерял чувство реальности происходящего; мне порой казалось, что…

      – Ладно, не будем о фюрере, – прервал его Геринг. – Переходите к главному.

      – Сегодня утром, сразу же после завтрака, в бункере вновь зашла речь об эвакуации фюрера из Берлина и налаживании мирных переговоров с американцами и англичанами.

      – Так-так, и что же? – навалился рейхсмаршал на стол с такой тяжестью, словно хотел раздробить его. – Не тяните, Коллер, не тяните! Что за гнусная привычка?!

      – Так вот, фюрер решительно заявил, что он остается в Берлине, в рейхсканцелярии, и не собирается никуда эвакуироваться. Все присутствовавшие при этом, в частности Борман, Геббельс, генералы Кребс и Бургдорф, советник Бормана штандартенфюрер СС Цандер, адъютант фюрера майор Йоганмейер и другие, восприняли это его заявление как решение окончательное и не подлежащее дальнейшему обсуждению.

      2

      Январь 1945 года. Германия. Баварские Альпы. Охотничий замок Вальхкофен на берегу озера Вальхензее.