Больше жизни, Хлоя Браун!. Талия ХиббертЧитать онлайн книгу.
катастрофа, так что днем она избегала его общества, как бубонной чумы.
А ночью иногда наблюдала, как он рисует.
Он стоял перед окном без рубашки – что, как Хлоя полагала, делало ее не только шпионкой, но и извращенкой. Но в этом не было никакого сексуального подтекста. Рэдфорд даже почти не казался ей привлекательным. Она не смотрела на него как на тело, ничего подобного. Издали, в темноте, Хлоя смотрела на него как на стихотворение. Было в нем что-то такое, даже когда он сердито зыркал на нее, но особенно – когда рисовал. Какая-то честность, уязвимость, которые ее завораживали.
Хлоя знала, что состоит из плоти, крови и кости, прямо как и он. Но она не была такой же живой, как он. Даже близко.
Рэдфорд стоял в профиль, сосредоточившись на холсте. Иногда он писал медленно, почти осторожно; а иной раз больше разглядывал холст, чем касался его кистью. Но сегодня он был словно ожившая буря, быстрыми плавными движениями нанося мазок за мазком. Хлоя не видела, над чем он работал, да и не хотела. Важнее было то, как едва заметно приподнимались и опускались его ребра в ритм учащающегося дыхания, и то, как он быстро, самую малость двигал головой – завораживающе, по-птичьи. Важнее всего был он сам.
Его лицо закрывали длинные волосы – медно-карамельная завеса с огненными проблесками. За волосами, Хлоя знала, таились волевые брови, скорее всего, сосредоточенно нахмуренные; прямой выступающий нос; изящные губы, вечно пребывающие на грани улыбки, в окружении песчаной щетины. Она любила видеть на этом лице суровое выражение сосредоточенности на работе, но понимала: лучше, когда его скрывает растрепанная шевелюра. Если она не может видеть его, то и он точно ее не увидит. Да и вообще, ей незачем смотреть на лицо Рэдфорда, чтобы тонуть в его жизненной силе. Водопад медных прядей на широких плечах, чернила под бледной кожей – этого вполне хватало.
Если бы кто-то спросил Хлою, как выглядят его татуировки, она не смогла бы описать ни изображений, ни слов. Она сказала бы о плотной черноте и вспышках цвета. О слегка выцветших рисунках, которые словно немного приподнимались над кожей, и о тех, что расплывались по его телу, как пролитая в воду тушь. Она сказала бы о том, до чего же странно истекать кровью по доброй воле, только потому, что тебе так захотелось. Сказала бы, чту чувствовала при виде них и как ей тоже хотелось бы хотеть чего-нибудь настолько сильно и достаточно регулярно, чтобы обладать собственным эквивалентом его бесчисленных татуировок.
Но никто никогда не спросит ее об этих татуировках, потому что ей не полагается о них знать.
Когда это зрелище предстало глазам Хлои впервые, она немедленно отвернулась, крепко зажмурившись, пока сердце пыталось выскочить из грудной клетки. И шторы задернула. Плотно. Но образ остался с ней, а любопытство все нарастало. Она несколько дней раздумывала: «Он был голый? Голый прямо перед окном? И что такое было у него в руке? Что он там делал такое?»
Выдержала три недели, а потом посмотрела снова.
Во второй раз она медлила,