Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча. Сесил Скотт ФорестерЧитать онлайн книгу.
Их милость в нумере четвертом, прям под этой гостиной, сэр. Их милость человек крутой, сэр, прошу прощения, сэр. Они говорят – еще раз прошу прощения, сэр, – они говорят, в два часа пополуночи поздновато ходить взад-вперед у них над головой. Они говорят…
– Два часа пополуночи? – переспросил Хорнблауэр.
– Ближе к трем, – тактично вмешался Браун.
– Да, сэр, половину пробило, когда их милость вызвали меня во второй раз. Они говорят, лучше бы вы чем-нибудь швырялись или пели. Но слышать, как вы просто ходите взад-вперед, сэр… Их милость говорят, это наводит на мысли о смерти и Страшном суде. Их милость говорят, слишком размеренно. Я сказал им, кто вы, когда их милость позвонили в первый раз. А теперь…
Хорнблауэр окончательно вернулся в реальный мир. Он смотрел на нервно жестикулирующего трактирщика (бедняга оказался между молотом – капитаном сэром Горацио Хорнблауэром – и наковальней – безвестным лордом этажом ниже) и не мог скрыть улыбку; собственно, он даже крепился, чтобы не расхохотаться в открытую. Он легко мог вообразить весь нелепый расклад: неведомый раздражительный пэр звонит в звонок, трактирщик страшится обидеть обоих влиятельных постояльцев, а в довершение Браун до последней секунды упорно не пускает его нарушить хозяйские раздумья. Когда Хорнблауэр улыбнулся, на лицах слуги и трактирщика проступило столь явное облегчение, что, глядя на них, он больше не мог сдерживаться и рассмеялся. Последнее время он был на взводе, и Браун ожидал взрыва, трактирщик же вообще ничего другого не ждал – трактирщики редко видят что-нибудь, кроме вспышек ярости от людей, которым вынуждены услуживать. Хорнблауэр вспомнил, что только этим утром ни за что ни про что обругал Брауна; но этим утром он не находил себе места, как всякий флотский офицер в деревне, теперь же он коммодор, его ждет эскадра, и ничто на свете не властно испортить ему настроение, – этого Браун не учел.
– Мое почтение его милости, – сказал Хорнблауэр. – Скажите ему, что Страшный суд отменяется. Браун, я ложусь спать.
Обрадованный трактирщик побежал на нижний этаж, Браун схватил подсвечник – свеча почти догорела – и пошел впереди, освещая хозяину путь в спальню. Хорнблауэр скинул в руки Брауну тяжелый, украшенный золотыми эполетами мундир. Башмаки, рубашка, панталоны – Хорнблауэр натянул роскошную, лежавшую наготове, вышитую ночную сорочку из плотного китайского шелка с мережкой по вороту и рукавам – Барбара специально заказывала ее на Востоке через друзей в Ост-Индской компании. Грелка успела остыть, но от нее под одеялом распространилось приятное тепло; Хорнблауэр юркнул в мягкую благодать.
– Доброй ночи, сэр, – сказал Браун и задул свечу.
Мрак хлынул в комнату из углов, и с ним – тревожные сны. То ли в сновидении, то ли наяву – следующим утром Хорнблауэр не мог понять – мозг до конца ночи перебирал и прокручивал неисчислимые сложности предстоящей кампании в Балтийском море, где его жизнь, репутация и уважение к себе вновь будут поставлены на карту.