Мертвая улика. Николай ЛеоновЧитать онлайн книгу.
убили Елизавету Петровну, вы ее видели? Или, может, общались с ней?
– К сожалению, не видела и не общалась, – ответила заведующая.
– Понятно. А, предположим, за два или за три дня до этого случая?
– Думаю, что видела, – сказала женщина. – А может, и нет. Поймите, их много, а у меня дела и помимо общения с ними.
– А другие ваши сотрудники?
– А что – другие? Вряд ли они вам скажут что-нибудь интересное.
– Это почему же?
– Потому что если бы было что-нибудь необычное, то прежде они сказали бы об этом мне.
– И все-таки я не пойму, – вмешался в разговор Федор Ильич. – Восьмидесятилетняя старуха, ваша подопечная, уходит куда-то в дождливую ночь, всю ночь напролет отсутствует, утром ее тоже нет, а никто из вас даже не подумал ее искать! Как же так? Хотя бы ее комнату проверили, что ли. Хотя бы окликнули, здесь ли старушка, жива ли…
– Да, конечно, – печально проговорила Галина Никитична. – Вы правы. Конечно же, мы виноваты. Но… Кто же мог подумать, что такое случится? Ведь до этой поры – ничего подобного… ничего похожего. Тишина и спокойствие, если не считать стариковских пьянок. И вот нате вам – убийство.
– Не казните себя, – сказал Гуров. – Всякое бывает. Убийство всегда неожиданность. Так что… А скажите, что по этому поводу говорит народ? Может, есть какие-то предположения, догадки, версии, за что убили пожилую женщину…
– Да что они могут сказать? – ответила заведующая. – Старики народ скрытный. Все эмоции держат в себе. Такова стариковская психология. Знаете, ведь они даже не плачут, когда кто-нибудь из них умирает.
– Почему? – спросил Гуров.
– Не знаю… Наверно, потому, что у каждого старика смерть стоит за плечами. Они ее видят и чувствуют, примирились с нею, так зачем же плакать, если все очевидно и предсказуемо?
– Так ведь страшно! – предположил Федор Ильич.
– Если все предсказуемо и понятно, то, наверно, не страшно, – в раздумье произнесла Галина Никитична.
Гуров же ничего не сказал и лишь вздохнул. А отчего он вздохнул, он не знал и сам. То ли из-за своих философских дум, то ли из-за того, что он так ничего путного и не узнал об убийстве Калининой. Убитая, так сказать, в наличии имелась, а никого, кого бы можно было заподозрить в ее убийстве, не имелось. Даже какой-либо стоящей версии и той не имелось. Так, лишь самые зыбкие предположения, которые, по причине их зыбкости, невозможно было связать внятно и вылепить из них хотя бы какую-то завалящую версию.
– Ну, и что ты думаешь? – спросил Гуров у Федора Ильича, когда они возвращались из дома престарелых по той же самой тропинке, на которой делала свои последние земные шаги старушка Елизавета Петровна. – Какие у тебя будут версии?
– Никаких, – ответил Федор Ильич. – По-моему, это самое бессмысленное убийство, о котором мне когда-либо доводилось слышать. Даже в книжках ни о чем подобном я не читал. Даже в кино не видел. Вот кто ее мог убить? И, главное, за что? Она бы и сама не сегодня, так завтра того… Все-таки восемьдесят лет. Так зачем же убивать?
– Бессмысленных