Дерево-людоед с Темного холма. Содзи СимадаЧитать онлайн книгу.
веток и на толстом стволе можно разглядеть отрезанные человеческие головы. Их рты были приоткрыты, а веки сомкнуты, совсем как у спящих.
Оказалось, что в период Эдо головы казненных под деревом людей часто выставлялись на всеобщее обозрение прямо рядом с платформой, где преступников перед этим публично обезглавливали. Поэтому дерево наполнилось обидами множества людей, встретивших под ним свой конец. К злости убитого преступника присоединялись скорбные голоса его родных, плач его детей, родителей, братьев и сестер. Приложив ухо к отверстию в стволе, можно было до сих пор услышать проклятия страдавших людей.
Вот о чем вспомнил Тэруо, стоя под дзельквой на школьном дворе. По его спине пробежали мурашки.
Он пока не понимал, почему вдруг вспомнил о камфорном лавре у стекольного завода, но не мог отделаться от мысли, что исчезновение его сестры как-то связано с тем жутким деревом.
Обычно черный грузовик владельца овощной лавки приезжал к холму Кураями через день, чтобы торговать для местных жителей. Дядюшка-зеленщик останавливал грузовик, в большом кузове которого были навалены разнообразные свежие овощи, прямо посреди склона, и, соскочив с водительского сиденья, сперва подпирал передние колеса двумя треугольными стопорами. Даже если б ручной тормоз не удержал тяжелую машину, та не скатилась бы с холма.
Затем зеленщик вынимал из кузова деревянный поддон, весы и корзины и торговал овощами прямо рядом с грузовиком. Обычно он оставался до тех пор, пока не продаст все, поэтому иногда даже поздним вечером его можно было застать на привычном месте. Как правило, после захода солнца он возвращался домой.
Местные женщины знали, что зеленщик приезжает по понедельникам, средам и субботам, и с самого утра с нетерпением ждали его грузовик у склона холма, чтобы купить свежие овощи.
В тот день было облачно, и от легкого дуновения ветерка листья дерева издавали тихий жужжащий шелест. Это было время, когда Япония постепенно заполнялась отравленным воздухом военного насилия и самоуправства, и никто – ни политики, ни народ – не мог этого остановить. Даже в центре Токио солдаты отказывались подчиняться указаниям местной полиции или соблюдать правила поведения на улицах – об их безнаказанности трубили все газеты.
По всей Японии уже никто не пытался вразумить или контролировать военнослужащих – слишком силен был страх перед их авторитетом. Даже повзрослев, японцы навсегда остаются маленькими детьми, которых когда-то задирали хулиганы, – такова их национальная черта. Теперь это был мир военных. Ходили слухи, что армия дальше будет воевать не только с Китаем, но и с Британией и США.
Внешняя политика никогда должным образом не разъясняется общественности: военные сперва действуют, а затем уже ждут одобрения народа, на их взгляд, слишком глупого, чтобы понять деяния великих людей. Но это никогда не сдерживало людскую молву, поэтому и теперь женщины ждали зеленщика и делились друг с другом своими страхами. Америка – очень большая страна, а Япония,