Записки адвоката. Организация советского суда в 20-30 годы. Н. В. ПалибинЧитать онлайн книгу.
чем они говорили – осталось неизвестным, так как разговаривали они наедине. Но на следующее утро, когда в суд явились судья и секретарь, было обнаружено, что одного шкафа с делами на месте не оказалось. Шкаф был небольшой, жиденький, отнятый у какого-то крестьянина. Был составлен протокол о краже шкафа из народного суда. В протоколе указывалось, что «злоумышленники» проникли в здание через незапертое окно и в него же вытащили шкаф. По следам колес и подковам лошадей было установлено, в какую сторону уехали похитители, а дальше на главной дороге все следы смешались. Пропало около ста дел, в том числе и дело цыгана. Если бы было уничтожено только дело цыгана, его можно было бы восстановить путем передопроса потерпевшего и свидетелей. Восстановить же сотню дел было невозможно. При уничтожении одного дела могло пасть подозрение на секретаря или судью. Здесь же все было чисто.
Но дела Костомарова и Антипова не пропали. Они были переложены почему-то в другой шкаф. Позже похищенный обгорелый шкаф с пеплом от дел был обнаружен в глухом месте за станицей. Протокол о вещественных доказательствах был приобщен к делу «о неизвестных злоумышленниках», сданному в архив.
Еще один народный судья, Разумов, в дальнейшем получивший повышение и должность члена краевого Краснодарского суда. Плюгавенький человечишко, где-то учившийся, облик мелкого мещанина, и, конечно же, член партии.
Я никогда не давал взяток ни судье, ни следователю, ни прокурору. Для меня было унизительным входить в какие-либо сделки с людьми, которых я презирал. Давая взятку, «лиходатель» должен и сам испытывать то моральное падение, до которого дошел «лихоимец». Я проигрывал большие дела, бледный и взволнованный приходил домой, мне стоило огромного труда проводить эти дела в дальнейших инстанциях. А вот судья Разумов был на откупу у одного из адвокатов. Как-то в беседе с этим коллегой у нас завязался о том разговор. Он мне сказал:
– Ты просто дурак. Ты доказываешь этим бандитам, что существуют какие-то моральные принципы, идеи справедливости, ссылаешься на законы, на решения Верховного суда, рассыпаешь бисер ораторского искусства перед этими свиньями (между прочим, он сам был интересным оратором с хорошим мужицким стилем). Значит, ты относишься с уважением к советскому судебному институту и к власти и взываешь к каким-то моральным убеждениям этих негодяев. А я делаю так, как поступает человек, которого разбойники поймали ночью на большой дороге, связанного приволокли в лес к костру атамана: «Кошелек или жизнь?». Я отдаю кошелек. Представь себе, сменится власть, кто может мне поставить в вину, что я откупался от бандитов, а на тебя, пожалуй, посмотрят косо. Ты подумай, сколько большевики выиграли на честности интеллигенции, которую они заставили на себя работать, а затем расстреляли. Все эти офицеры, инженеры, доктора, агрономы, бывшие судебные работники в силу своей духовной честности работали добросовестно и укрепляли этим советскую власть, а затем по миновании надобности их выводили время от времени в расход. Так стадо барашек стригут, доят, делают из молока брынзу, а затем под нож. Баранину все же едят, а эти