Серебряные письма. Алиса ЛунинаЧитать онлайн книгу.
новым.
Ольга взяла руку Сергея, поднесла к лицу, провела, как любила, тыльной стороной ладони по своей щеке:
– А что дальше, Сережа? Что нас ждет?
– Будем жить, – улыбнулся Сергей. – Ты же нагадала нам на кофейной гуще и детей, и внуков, и долгую счастливую жизнь!
К вечеру в комнате прибрали, расставили вещи по местам, сели пить чай. Сергей сказал, что больше всего переживает теперь за картину – не ровен час украдут! – времена нынче смутные, и кто его знает, что может случиться.
– Я бы хотел ее сохранить, – признался Сергей.
Ольга задумалась – как сберечь безусловный шедевр в окаянные дни? – и поняла, что сейчас ей пригодятся те уроки рисования, которые она брала в ранней юности. Несмотря на то, что ее мечта стать большим художником не осуществилась, она все же была искусной рисовальщицей, к тому же знакомой с азами реставрации картин; ее мастерство должно было помочь спасти и сохранить картину.
На следующий день Ольга принесла из родительской квартиры свои лучшие масляные краски.
– Сережа, я нанесу поверх полотна второй слой и спрячу твою незнакомку до лучших времен! Я смогу превратить ее в такое безобразие, на которое не польстится даже самый неискушенный в живописи воришка!
Увидев озадаченный взгляд Сергея, Ольга заверила, что зарисует картину так бережно, что та не пострадает, и что впоследствии этот нанесенный верхний слой можно будет снять путем несложной реставрационной техники. Осторожно, так, чтобы не повредить шедевр, она зарисовала картину, нарочито стилизуя ее под неумелый детский рисунок со смешным нелепым попугаем.
– Ну хоть на это-то моего сомнительного дарования хватило, – усмехнулась Ольга, закончив работу. – Посмотри на эту безобразную мазню! Мой старенький учитель рисования, бывший преподаватель Академии художеств, теперь упал бы в обморок! Знаешь, я сейчас чувствую себя варваром, испортившим шедевр! И как же я хочу поскорее освободить твое голландское чудо из этого птичьего плена!
Сергей взглянул на залихватского пестрого попугая, возникшего, казалось, из ниоткуда, и вздохнул.
Ольга коснулась его руки:
– Я знаю, что ты будешь скучать по своей незнакомке, но ведь она так и осталась здесь, с тобой!
Между тем город все вернее погружался в хаос. Это было странное время, словно бы над Петербургом, превратившимся в Петроград, теперь вихрились и сгущались темные тучи; повисшее в воздухе напряжение было сродни сверхмощной пружине, закрученной до масштабов страны. И было ясно, что если она рванет – разнесет все вокруг, и последствия отзовутся не то, что во всей стране, а и в мире. Красные знамена, баррикады, пламенные ораторы на улицах – градус кипения повышался.
Ольга старалась в эти неспокойные дни делать что могла, то, что вообще может делать женщина в дни бедствий и смуты; создавала посреди хаоса теплый и, насколько это было возможно, комфортный мир для человека, которого любила. Она продавала те ценные вещи, что у них были, выменивала, добывала еду, варила, стирала. Ее Сережа, фотограф-идеалист, чудак,