Узники ненависти: когнитивная основа гнева, враждебности и насилия. Аарон Т. БекЧитать онлайн книгу.
сути возникшей ситуации, которая затем находит выражение в автоматически возникающих мыслях.
Ранее я упоминал гневливую мать с убеждением, что «если дети не ведут себя должным образом, это плохие дети». Обида возникает из глубоко засевшего убеждения: «Если мои дети плохо себя ведут, значит, я плохая мать». Это совершенно неуместное в данном случае обобщение, переросшее во внутреннее убеждение, ведет к неуместной же, слишком обобщенной интерпретации. Мать, обвиняя своих детей, таким образом перенаправляет свое внимание, отвлекаясь от душевной боли, вызванной негативным восприятием себя. У каждого пациента есть свой набор специфических чувствительных болевых точек.
Похожие автоматически возникающие мысли и действия случаются, когда человек занят какими-то рутинными действиями, например за рулем. Двигаясь по городской улице, я притормаживаю перед пешеходным переходом, объезжаю яму на дороге или обгоняю медленную машину – и делаю все это, одновременно ведя серьезный разговор с другом. Если я переключу внимание и стану фокусироваться на связанных с управлением автомобилем мыслях, осознаю, что в моем мозгу проносится последовательность: «Внимание, впереди дырка в асфальте… надо ее объехать… Этот тип просто тормоз… имеется ли достаточно места, чтобы обогнать его?» Все эти мысли не имеют ничего общего с тем, о чем мы говорим с другом, но именно они определяют, каким образом я контролирую собственное поведение за рулем.
Новая терапия
Так как в центре внимания моих наблюдений были связи и соотношения между проблемными мыслями или когнициями пациентов и их чувствами и поведением, в результате я разработал когнитивную терапию психических расстройств. Применяя данную теорию, я обнаружил, что, помогая пациентам модифицировать их мышление, можно достигать улучшения их ментального состояния. Поэтому предложил для обозначения моего терапевтического метода термин «когнитивная терапия». Когнитивная терапия решает проблемы пациентов несколькими способами.
Прежде всего, я пытаюсь привить пациентам более объективный подход к оценке их мыслей и убеждений. Это достигается поощрением критического осмысления интерпретаций. Следуют ли ваши выводы из имеющихся фактов? Не существуют ли альтернативные объяснения? На каких доказательствах базируются ваши выводы? Аналогичным образом оцениваются лежащие в основе всего убеждения и внутренние установки. Являются ли они в действительности столь жесткими или даже экстремальными, что делает вытекающие из них действия ненадлежащими либо чрезмерными?
Подобные стратегии терапии помогают пациентам избегать несоразмерных реакций на складывающиеся ситуации. Примерно в то же время, когда я формулировал мою теорию и основные положения терапевтического метода, мне посчастливилось познакомиться с трудами Альберта Эллиса. Его работа, вышедшая в свет задолго до моих публикаций – за несколько лет, – базировалась на наблюдениях, аналогичных