Горькое молоко -2. Тюремный шлейф. Владимир Алексеевич КозловЧитать онлайн книгу.
за дверь, на свежий воздух и слышал, как Лоб не умолкая, объяснял мальчишкам законы лагерной жизни.
– Что еще пацаны, важно знать, когда подымаешься на зону, – раздавался за дверью голос Лба, – если ты переступил ворота, знай, что перед тобой открывается иной мир, где уклад жизни будет зависеть от самого себя. Больше надо слушать, меньше говорить, а понадобиться кому, – тебя спросят. Если покажешь себя хорошо, будешь жить в справедливом мире, где тебя в обиду никому не дадут, ну а если закосорезишь, то и на свободе за свои грехи придётся расплачиваться. Много, конечно, зависеть будет от зоны.
– Лоб, а что ты лопари себе не мог там справить приличные, эти у тебя худые, хоть и начищенные кремом? – сменил тему разговора Архип Балта. – У нас в сарае в ящике лежат хромовые сапоги и размер вроде твой. Отцу они малы, а мне велики. Хочешь, я сгоняю, принесу, – предложил он.
– От такого подарка я не откажусь, – обрадовался Юра, – они мне необходимы, особенно сейчас. А старые сапоги я буду хранить, как память о большом человеке Ромбе. Мне он их задарил, когда уходил на другую зону.
– Слушай Архип, – обратился Лоб полупьяным голосом к Балте, – беги за сапогами, я примерю прямо здесь. Но запомни, беру в долг, как буду в куражах, так сразу рассчитаюсь.
…Архип вылетел из дверей, едва не сбил Беду стоявшего за дверным проёмом. Ему было приятно угодить Лбу, простому, с трудным детством парню, которому своей неприкосновенностью обязаны все дворовые мальчишки.
Серёжка Беда зашёл в сараюшку, дым через щели между досок рассеялся в другие помещения.
– О, вот и Беда появился, – воскликнул Лоб, – а я без тебя им ликбез проводил о жизни современной молодёжи в Российских лагерях.
– Слышал я твою рапсодию. Я за дверью стоял. От дыма ушёл, надышался до тошноты, – сказал Сергей.
– А финала, ты не слышал, его никто не слышал, – Лоб, как маятником размахивал указательным пальцем в воздухе. – Слушайте ребята и запоминайте. Тюрьма не для каждого хороша и не каждый в тех условиях может сохранить человеческое достоинство. У вас у всех есть родители. Вас по воскресениям водили в парки, кино и цирки. На обеденный стол подают разогретую калорийную пищу и белыми простынями устланы ваши кровати. После этого менять обычный образ жизни очень трудно. Нужно привыкать к баланде, от которой поначалу желудок будет болеть. Спать при свете, ходить под охраной, соблюдать тюремный режим и многие другие правила лагерного распорядка, которые вас будут внутренне унижать – это очень тяжело. Вы на меня не смотрите, я не герой. Просто родился раньше вас, когда мамаша моя горькую пила взахлёб. От чего у неё молоко в грудях горчило, и которое я с жадностью впитывал в себя. А вы сейчас пьёте коровье молоко с гречкой и батонами, а там такого не подают, даже по праздникам. Есть там такие слабаки, кто через общепит опускается, теряет все человеческие обличия, собирает куски по столам, за пайку