Журнал «Юность» №09/2022. Литературно-художественный журналЧитать онлайн книгу.
голова, но дымящаяся тарелка уже стояла передо мной. Я медленно поднял вилку, подцепил ею бугристый зеленый кулечек и, зажмурившись, понес его ко рту.
«Как дела в школе?» – Мама слишком резко отвернулась от плиты, неловко выронила половник, и он с грохотом упал на плиточный пол. Я поморщился. Негромко, словно виновато кашлянув, она повторила вопрос. «Все хорошо», – промямлил я, давя вилкой очередной зеленый сверток, пока он не превратился в рисово-мясную массу. Мама, прищурившись, посмотрела на меня и открыла холодильник. Я опустил глаза в тарелку. Все было совсем не хорошо. Вчера на математике мой сосед по парте по кличке Итальянец показал мне фотографию моей умершей собаки, Атоса. Оказалось, что он украл карточку у меня, когда был у нас в гостях. Я хранил фото в старой жестяной коробочке из-под леденцов. Когда я ее открывал, коробочка издавала приятный округло-металлический звук. Итальянец просто забрал ее, и все: если он решал что-то сделать, пытаться остановить его было бесполезно. На следующий день в школе он бегал с фотографией между партами и кричал, что я плачу и целую ее каждый вечер перед сном. Все смеялись, а я стоял и смотрел на это. Крупные солнечные пылинки, перемешанные с облаками мела, словно передвинули класс в цветовой спектр картин Возрождения, а беснующийся среди статичных фигур Итальянец с подпрыгивающими складками жира и безрассудной улыбкой выглядел как настоящий сатир, скрывающийся от кары богов и одновременно наслаждающийся этой карой. Наконец я не выдержал и выхватил у него фото. Итальянец остановился, подошел ко мне вплотную и пренебрежительно процедил: «Странные люди эти горцы». Он часто не к месту произносил несвойственные его возрасту фразы. Может, слышал их от родителей, может, от старших братьев – вечно хмурых и коротко стриженных близнецов, с длинными, как у орангутангов, руками. «Шуток не понимаешь», – с характерной ухмылкой продолжил он.
В дверь громко постучали, и мама пошла открывать. Замок щелкнул, и я услышал знакомый голос – слишком громкий для такого маленького коридора, как у нас. «Сереж, к тебе», – странным, словно замедленным голосом сказала мама. Я вылез из-за стола и вышел в коридор. В отличие от меня Итальянец (а это был он) утомительно много говорил даже со взрослыми, часто смеялся и дурачился – мог специально прокричать петухом на пении или громко пукнуть на физкультуре. Вот и сейчас, увидев меня, он сдернул с головы панамку и присел перед нами в каком-то подобии реверанса. Мама, покачиваясь, рассмеялась. Я кивнул Итальянцу и пошел переодеваться. В комнате я услышал, что он начал кривляться – нес какую-то ерунду, пародируя диктора с телевидения, и, судя по повторному маминому смеху, – очень удачно. Конечно, он не был настоящим итальянцем. По-моему, он не был даже грузином, хотя школа здесь была маленьким Советским Союзом – каждое утро она заполнялась многонациональной, крикливой и монолитно-дружной массой, в которой мне не всегда находилось место.
«Ну что, пошли? Готов?» – Итальянец приобнял меня, и