Медведи тоже умеют любить. Ирина Юльевна ЕнцЧитать онлайн книгу.
вопросов, велел следовать за ним. Мы усадили страдальца на старенькую кушетку, оббитую малиновым дерматином, вышарканным по краям за долгие годы использования, и я, обращаясь к хозяину кабинета, который уже мыл руки под простеньким рукомойником, подвешенным над большим эмалированным тазом, проговорила извиняющимся тоном:
– Вот, Федор Иванович, не доглядела я. Парнишка себе топором по ноге съездил, надо бы зашить.
Корсаков вытер тщательно руки о чистое вафельное полотенце, висевшее рядом на гвоздике, поправил на носу очки, и потирая ладони друг о друга проговорил, подходя к кушетке:
– Ну-с… Что тут у вас, молодой человек?
«Молодой человек» побледнел, посмотрел на меня затравленным взглядом, словно ожидая спасения от надвигающейся крокодильей пасти, и пролепетал жалобно, заплетающимся языком:
– Мать, может ну его… Может само заживет? – И постарался сдвинуться в угол от надвигающегося на него, как сама неотвратимая судьба, фельдшера.
Я посмотрела на парня с недоумением.
– Коль, ты чего? Федор Иванович только посмотрит, ну рану там обработает, шовчик наложит, и ты будешь опять, как новенький…
Но, мои слова Кольку не вдохновили, и он сделал попытку подняться.
– Сидеть!! Сидеть, я сказал!! – Грозно рыкнул Корсаков, совершенно неожиданно, с учетом его вполне безобидной внешности.
Теперь я понимала, почему к нему с такой опаской, перемежающейся с уважением, относятся местные жители. Даже я замерла столбом, чего уж про Кольку говорить! Он застыл, словно внезапно превратился в камень под взглядом Медузы Горгоны, и только широко открытыми глазами смотрел на приближающиеся к его ноге руки фельдшера. Федор Иванович внимательно осмотрел рану, надо сказать, весьма жуткую на вид, покачал головой, и пробурчал себе под нос.
– Надо зашивать. – Потом посмотрел на меня, и с тяжелым вздохом добавил. – Ты же знаешь, Катерина, у меня даже антибиотиков никаких нет, а из анестезии только спирт.
Я философски пожала плечами.
– Федор Иванович, а что делать-то? Ведь не в город его, в самом деле везти. Давайте спирт. Мужики его вчера на ночь водкой «обезбаливали». – Потом посмотрела на перепуганного насмерть Кольку, и мягко проговорила. – Николай, ты мужчина, а значит должен терпеть. Могу тебя заверить, что рожать намного больнее, только при родах спирта не дают, так что приходится терпеть. А уж если женщины терпят, то тебе, мужику, и подавно положено.
Лицо у Кольки сделалось цвета июньских помидор, выращенных на Урале. Он отчаянно затряс головой и проблеял:
– Я рожать не хочу…
Федор Иванович коротко хохотнул, отмеряя ему в стакан медицинского спирта.
– Дак, тебе никто и не предлагает рожать. На вот, глотни, и закрой глаза, может тебе так легче будет.
Смотреть на то, что должно будет произойти в дальнейшем, у меня не было ни малейшего желания. Предупредив Корсакова, что заеду за болящим примерно