Танго на цыпочках. Карина ДеминаЧитать онлайн книгу.
вообще был на редкость спокоен. Ничего, скоро от его спокойствия одни черепки останутся.
– Чай или кофе? – Повторил он вопрос.
– Чай. – От крика в горле першило, а от кашля к горлу подкатывала тошнота. Это он виноват. Он вчера что-то сделал, отчего мне так плохо.
– Садись. – Тимур поставил на стол кружку с черным напитком, больше похожим на нефть, нежели, на чай. Это мне? Нет, в моей кружке плескалось нечто более съедобное на вид. Не спрашивая, Салаватов бросил в чай пять ложек сахара. Зачем в чае столько сахара?
– Пей.
Я с сомненьем посмотрела на напиток, я вообще без сахара чай пью, а тут целых пять ложек, он что, издевается?
– Пей. Тебе полезно. После вчерашнего.
Ладно, попробую, горячий сироп успокоил тошноту, и в целом полегчало. Поблагодарить его, что ли? Еще чего. Вчера он напичкал меня какой-то дрянью, а сегодня лечит и думает, будто я сейчас растаю от счастья. Не дождется.
– Поговорим?
Я кивнула. Поговорим. Тимур изменился, старше стал, мрачнее, с него словно шкуру содрали, а под ней вдруг панцирь обнаружился. Плотный такой, зубами не прогрызешь, молотом не пробьешь. Раньше он часто улыбался: Ларе, мне, знакомым и незнакомым людям, просто миру, а теперь что? Сидит, сложив руки на коленях, и меня рассматривает, а на губах – и тени улыбки нету. Впрочем, с чего бы это ему веселится, шесть лет за решеткой, думаю, веселья-то поубавили. И правильно! Мало ему дали! Пусть бы вообще сдох там, как собака, ненавижу!
– Зачем ты это делала?
– Делала что?
– Письма. На вокзале встреча. Это было сильно.
– Не понимаю, о чем ты. – Чай в кружке закончился, оставив после себя гадостный сладкий вкус. Это из-за сахара. С сахара мысли переключились на Тимура. Письма, согласна, я письма писала, но вокзал-то тут при чем? Там я не показывалась, это было бы преждевременно.
– Не понимаешь? Парик. Одежда. Улыбка… Издалека было похоже. Я даже… Я подумал, что… Не важно. Зачем ты это сделала?
– Я…
– Не притворяйся. Это ты, больше некому. Решила свести меня с ума, да?
– Да! – Да, черт побери, тысячу раз "да". Я целых шесть лет представляла себя, как он будет медленно сходить с ума, как сядет на иглу, превратится в грязное, вонючее существо, и, в конце концов, сдохнет в канаве от истощения либо передоза.
Странно, но мои откровения он выслушал спокойно, словно ожидал нечто подобное. Я орала, а Салаватов сидел и молча пил свой чай, похожий на нефть. Как он может оставаться таким равнодушным? Ублюдок!
– Бесишься, – сказал ублюдок, – как кобра, у которой ядовитые зубы выдрали, укусить не можешь, так хоть плюнешь ядом.
– Имею право!
– Неужели? – Он все-таки улыбнулся, но, боже мой, эта его улыбка больше походила на оскал бешеного волка, Салаватов предупреждал: не трогай, не лезь. Да плевать мне на его предупреждения. Не боюсь я его. Я вообще ничего не боюсь!
– Значит, девочка подросла и решила, будто бы имеет право портить жизнь другим людям? Так?
Я