Тотем и табу. «Я» и «Оно». Зигмунд ФрейдЧитать онлайн книгу.

не то…

Вы сделали из чуда святого Януария прекрасный намек на нездоровье вашей знакомой».

«Сам того не зная. И вы действительно думаете, что из-за этого тревожного ожидания я был не в состоянии воспроизвести словечко aliquis?»

«Мне представляется это совершенно несомненным. Вспомните только ваше расчленение а – liquis и дальнейшие ассоциации: реликвия, ликвидация, жидкость… Я мог бы еще включить в комбинацию принесенного в жертву ребенком святого Симона, о котором вы подумали в связи со словом реликвия».

«Нет уж, не надо. Я надеюсь, что вы не примете всерьез этих мыслей, если даже они и появились у меня действительно. Зато я должен вам признаться, что дама, о которой идет речь, – итальянка и что в ее обществе я посетил Неаполь. Но разве все это не может быть чистой случайностью?»

«Можно ли это объяснить случайностью – я предоставляю судить вам самим. Должен только вам сказать, что всякий аналогичный случай, подвергнутый анализу, приведет вас к столь же замечательным „случайностям“».

Целый ряд причин заставляет меня высоко ценить этот маленький анализ, за который я должен быть благодарен моему тогдашнему спутнику. Во-первых, я имел возможность в данном случае пользоваться таким источником, к которому обычно не имею доступа. По большей части мне приходится добывать примеры нарушения психических функций в обыденной жизни путем собственного самонаблюдения. Несравненно более богатый материал, доставляемый мне многими нервнобольными пациентами, я стараюсь оставлять в стороне во избежание возражений, что данные феномены происходят в результате и служат проявлениями невроза. Вот почему для моих целей особенно ценны те случаи, когда нервноздоровый чужой человек соглашается быть объектом исследования. Приведенный анализ имеет для меня еще и другое значение: он освещает случай забвения, не сопровождающегося появлением подставных слов, и подтверждает установленный мною выше тезис, что факт появления или отсутствия подставных слов не может обусловливать существенного различия[2].

Но главная ценность примера aliquis заключается в другой особенности, отличающей его от случая «Синьорелли». В последнем примере воспроизведение имени было нарушено воздействием некоего хода мыслей, начавшегося и оборванного непосредственно перед тем, но по своему содержанию не стоявшего ни в какой заметной связи с новой темой, заключавшей в себе имя Синьорелли. Между вытесненным элементом и темой забытого имени существовала лишь смежность по времени; и ее было достаточно для того, чтобы оба этих элемента связались один с другим путем внешней ассоциации[3]. Напротив, в примере aliquis нет и следа подобной независимой, вытесненной темы, которая занимала бы непосредственно перед этим сознательное мышление и затем продолжала бы оказывать свое действие в качестве расстраивающего фактора. Расстройство репродукции исходит здесь изнутри, из самой же темы в силу того, что против выраженного в цитате пожелания бессознательно заявляется протест. Процесс этот следует представить

Скачать книгу

Более тщательное наблюдение несколько суживает различие между случаями Signorelli и aliquis, поскольку дело касается подставных воспоминаний. По-видимому, и во втором примере забвение также сопровождалось некоторым процессом замещения. Когда я впоследствии спросил своего собеседника, не пришло ли ему на мысль, в то время как он силился вспомнить недостающее слово, что-либо другое в замену его, он сообщил мне, что сперва испытывал поползновение вставить в стих слово ab: nortris ab ossibus (быть может, это оставшаяся свободной часть a-liquis), a затем, что ему особенно отчетливо и настойчиво навязывалось слово exoriare. Оставаясь скептиком, он добавил: «Это объясняется, очевидно, тем, что то было первое слово стиха». – Когда я попросил его обратить внимание на слова, ассоциирующиеся у него с exoriare, он назвал: экзорцизм. Легко себе представить, что усиление слова exoriare при репродукции и было, в сущности, равносильно образованию подставного слова. Оно могло исходить от имени святых через ассоциацию «экзорцизм». Впрочем, это тонкости, которым нет надобности придавать значения. – Но весьма возможно, что «всплывание» того или иного подставного воспоминания служит постоянным, а может быть, только характерным и предательским вытеснением. Процесс образования подставных имен мог бы иметься налицо даже и в тех случаях, когда «всплывание» неверных имен и не совершается, и сказывался бы тогда в усилении какого-либо элемента, смежного с позабытым. Так, в примере Signorelli у меня все то время, что я не мог вспомнить его фамилии, было необычайно яркое зрительное воспоминание о цикле фресок и о помещенном в углу одной из картин портрете художника, – во всяком случае, оно было у меня гораздо интенсивнее, чем у меня бывают обычно зрительные воспоминания. В другом случае – также сообщенном в моей статье 1898 года – я безнадежно позабыл название одной улицы в чужом городе, на которую мне предстояло пойти с неприятным визитом; но номер дома запомнился мне с необычной яркостью, в то время как обыкновенно я запоминаю числа лишь с величайшим трудом.

Я не решился бы с полной уверенностью утверждать об отсутствии всякой внутренней связи между обоими кругами мыслей в примере «Синьорелли». При тщательном рассмотрении вытесненных мыслей на тему «смерть и половая жизнь» все же наталкиваешься на идею, близко соприкасающуюся с темой фресок в Орвието.