Светлая печаль Авы Лавендер. Лесли УолтонЧитать онлайн книгу.
решила их не слушать.
Каждый день, изучая свои владения, Эмильен находила в комнатах большого дома разбросанные вещи Фатимы Инес де Дорес – подарки, которые привозил из-за границы брат. Марионетка, шахматный набор, стеклянные шарики и сотни фарфоровых кукол. Куклы с закрывающимися глазами и со сгибающимися руками и ногами. Куклы в шляпках, одетые в сари, завернутые в кимоно с драконами и с крошечными веерами, привязанными к малюсеньким ручкам. Были здесь и куклы-ковбои верхом в седле на игрушечных аппалузских лошадях, раджастанские куклы из Индии, русские матрешки, бумажные куклы с одеждой для вырезания. Жираф размером с небольшую овчарку и лошадь-качалка со скрипучими от старости дугами. Освободить от них дом ни у кого мужества не хватило. Вполне возможно, что именно из-за их бдительных немигающих глаз мало кто хотел здесь поселиться.
Обитала ли Фатима Инес в доме, пусть даже в форме призрака? Кому это знать, как не Эмильен. Ведь это была женщина, которая понимала язык цветов, чьи родные сестры и брат молчаливо таскались за ней по дому, вместо того чтобы кануть в небытие. Но Эмильен хватало ума не верить в то, что здесь витает беспокойный дух девочки.
Однажды, когда в окна доносились слова похуже «ведьмы» и когда Рене настойчиво пытался заговорить с ней, руки у Эмильен опустились: она вынесла старинные игрушки за дверь и перебила одну за другой; крыльцо усыпали мелкие осколки цветного стекла, обломки фарфора и обрывки ткани.
Прах ты и в прах возвратишься.
Эмильен была такой женой, какой обещала, – правда, с другими женами в округе ее бы никто не спутал. Те еще в старших классах практиковались подписываться своим именем с фамилией будущего мужа. Они целыми днями занимались уборкой, ходили на базар и приберегали лакомые факты для ужина tête-à-tête. Они встречали мужей у двери с подкрашенными губами и беседой, приготовленной так же вдумчиво, как и трапеза. Они не вступали в супружескую жизнь пустыми вазами.
К чести Эмильен надо заметить, что она держала дом в чистоте и по вечерам подавала мужу жаркое с красным картофелем, беспокоилась, не помялись ли его брюки, и прилежно ухаживала за тростью: полировала ее ежедневно, и дерево отливало красноватым блеском. Но ни Эмильен, ни Коннор никогда не задумывались над чудом, что могла принести им любовь. Коннор – потому что не знал, что оно существует, а Эмильен – потому что знала.
Потом родилась мама.
Она появилась на свет – требовательно орущая раскрасневшаяся куколка с копной черных волос, прямых, как палки, кроме единственного безупречного завитка на затылке, с младенческими синими глазами, которые впоследствии потемнели и стали такими густо-карими, словно проглатывали зрачок целиком. Ее назвали Вивиан.
Когда девочку принесли домой, Эмильен держала ее на руках и кривилась на мужа, который показывал дочери комнаты с пылом и смаком циркового ведущего. А что у нас по левую руку, спросите вы, что это за величественно простирающееся пространство с ковровым