Театры Тольятти. Том 1. Вячеслав СмирновЧитать онлайн книгу.
для мужчин сложнее, да? Потому что мужчина – это добытчик денег. И мужчина-актер с низким бюджетом – это что-то печальное. Нам как бы проще, потому что у нас друзья, мужья, мамы, папы – кто-то поддерживает. А мужчинам я не знаю как быть. Где-то работают, где-то подрабатывают, не знаю. Для меня никогда не стояло такой проблемы. Я в ТЮЗе работала и получала мизерную зарплату, и никогда не стоял вопрос: я мало получаю, значит, мне надо уходить из театра. Нет такого колебания, что меня задевает финансовый вопрос. Ну, задевает, естественно, денег не хватает. Нужно растягивать что-то, где-то подрабатывать. У меня был интересный опыт, причем опыт режиссера. Я работала в английской школе «Интер-лингва», ставила спектакль с детьми. Причем они разговаривали на английском, а я с ними – на русском. Я думаю: «Как же их понимать-то, что они говорят?» И я им говорю: «Ты сказал фразу, теперь эту же фразу скажи не на английском, а на русском». И я научилась с ними репетировать таким способом. Я говорю: «С такой же интонацией, так же произнеси эту фразу на английском». Это был хороший опыт. Я поверила в свои силы.
Арзамас-16
Корр.: Пока еще в вашей жизни было не так много театров…
Осташкова: Да, всего три (смеется).
Корр.: Некоторые уже по десятку сменили.
Осташкова: Ну, у меня еще все впереди…
Корр.: Так вот, вы сейчас уже определились с пониманием своего театра – что такое «Колесо»? Можно ли сейчас рассуждать о том, что какие-то роли удались, какие-то не удались, что режиссер мог бы дать роли и получше, или пока еще присутствует эйфория от новой работы, от нового коллектива?
Осташкова: Для меня понимание театра состоит в том, кто стоит во главе театра. Если во главе такой режиссер, как Морозов Анатолий Афанасьевич, то театр хороший. И у меня нет ни грамма разочарования. Он тебе дает направление деятельности, а там – двигайся, как хочешь, делай, что хочешь. Вот это мне нравится. И если я что-то там в «Памеле» недоработала – это моя беда, это я недорабатываю, а не режиссер недоделал. Есть такие режиссеры – я тоже столкнулась, – которые как тираны. «Я сказал – вот так вот». И все, никак, не вылезешь за рамки нисколько. А здесь – огромное непочатое поле: он тебя направляет, а ты иди, только смелей шагай.
Корр.: Повторю начало вопроса: ваше восприятие «Колеса? – когда вы были вне этого театра, и потом, когда вы уже стали частью коллектива.
Осташкова: Мне казалось, это такой закрытый театр, как Арзамас-16, который никого к себе не пускает. Делает, выдает спектакли – и все, и достаточно, и больше нам сюда никого и никак не надо. Мне первое время было тяжеловато, но я сошлась со студентами, потому что с ними было легче общаться. Ну и Анатолий Афанасьевич поддерживал. Это хорошо. Коллектив тут сильно изменился, потому что, когда идет новое вливание, обязательно что-то меняется, возникают какие-то новые течения. Когда ты со старым понятием, то либо ты меняешь понятия, либо ты начинаешь сопротивляться, и из тебя лезет