Плохая. Иман КальбиЧитать онлайн книгу.
мере еще жива. А это уже полдела. За эту мысль я и уцепилась. Выжить… Любой ценой выжить. Выжить, вырваться отсюда всеми правдами-неправдами, а потом, на безопасном расстоянии снять штаны, нагнуться и показать всему их жестокому, то и дело утопающему в собственной крови региону свою натренированную задницу. Я скопила достаточно, чтобы «уйти не пенсию». Начну жить обеспеченной, спокойной жизнью подальше от всех этих арабов… Забуду о них, как о страшном сне… Только бы выжить… Выжить…
–Не верь. Не бойся. Не проси…– повторяю про себя, вспоминая первый завет Людмилы,– «и помни. Даже если ты стоишь по уши в дерьме и грязи в выкопанной под тебя могиле, а дуло его пистолета со взведенным крючком направлено тебе в голову, это далеко не конец. У тебя есть только один шанс умереть и миллионы шансов спастись. Всегда есть выход. Но нужно помнить- полагайся только на себя… У тебя больше нет союзников»,-повторяю себе под нос, как мантру…
Время идет. Мне кажется, что темное пространство вокруг сужается. Воздуха становится все меньше и меньше. Рук и ног уже не чувствую. Может это смерть, а я лежу в земле? Откуда мне знать, как оно на самом деле- оказаться на том свете? Куда я попала? Уж точно не в рай… Это чистилище? Ад? Мой персональный ад- одиночества, тьмы и беспомощности?
Силы и решительность бороться меня покидают с каждой новой минутой, проведенной в этом нестерпимом ваккуме. Я уже не личность, а просто пыль… Склизкая жижа, стекающая по полу обреченностью и пустотой. Мой мочевой пузырь переполнен и болит, и я каким-то чудом сохраняю последние остатки чувства собственного достоинства, чтобы не обделаться под себя и окончательно не превратиться в животное.
Потом я пойму, что все неслучайно. Меня ломали. Ломали с самого начала, чтобы сразу кинуть ломанной в жернова своей жестокой игры… Я пойму это несколькими часами позже- уничтоженная, почти сломленная, все-таки обмочившаяся под себя. Пойму по приближающемуся ко мне свисту. Шуточному, заигрывающему, задорному. Ритмичное отстукивание шагов по каменной лестнице- и мелодия мужским голосом себе под нос- когда я вслушаюсь в нее, мое сердце похолодеет.
Это та самая «мусейтара», которая играла в автомобиле за секунду до того, как Мишель получил в голову пулю, а я – прикладом по затылку. Он преднамеренно пел именно эту песню- посылая мне очевидный и недвусмысленный сигнал- ты ничто… ты не решаешь теперь ничего.
Дверь моей пещеры лязгнула, заскрипела и отворилась. Все, что я могла, повернуть голову вбок- и увидеть перед собой шикарную начищенную обувь. Остальное попросту было вне поля моего зрения. Микропомещение с неприятным спертым воздухом наполнил запах шикарного парфюма- аромат роскоши и жестокости. Не знаю, мне почему-то в тот момент показалось, что жестокость пахнет именно так.
–Бонсуар, шакраа (араб-франц.-привет, блондинка),– сказал он глубоким, слегка хрипловатым голосом на смеси французского и арабского. Ливанская манера. Такую не перепутаешь ни с какой другой в арабском