Не потерять человека. Георгий ВайнерЧитать онлайн книгу.
ответил без всякого проблеска иронии:
– В Италии, где я имел честь представлять военные интересы империи Российской…
– Империи… Пропили мы нашу империю… Прогуляли… – перебил Чаплицкий. Длинно, с повизгиваньем, зевнул и добавил тихо, устало, без выражения: – Теперь двинемся в Италию… Представлять… самих себя.
Офицеры ехали в бронированном «роллс-ройсе» по окраинной, плохо мощенной улочке Архангельска. Мела сырая февральская поземка, ни одного окошка не светилось в старых покосившихся домах. Город испуганно затаился, замер, ожидал неведомых перемен.
Миллер сердито, по-петушиному, крикнул:
– Ну-ну-ну, не забывайтесь, господин капитан первого ранга! Есть Мурманский фронт, есть флот! Есть, наконец, союзники!
– Что же вы их не использовали здесь, в своей столице Архангельске? – со злым истеричным весельем спросил Чаплицкий. – Еще вчера ведь и здесь был фронт, и флот был, и союзники? А-а?..
– Извольте, милостивый государь, не перебивать меня! Вы знаете, что такое стратегия? Ценою малых потерь обретается победа в главном. Кутузова, когда он оставил Москву, обвиняли в трусости… да что в трусости – чуть ли не в предательстве!
– Вот это точно, – согласился Чаплицкий. – Убедили. Вы – Кутузов. А кто Наполеон?
– Серьезность момента не позволяет примерно воздать вам за невоспитанность, – выдавил из себя Миллер, задыхаясь от возмущения. – Настоящий дворянин отличается от плебея умением и в трудной обстановке сохранять достоинство. Вы никогда над этим не задумывались?..
– Совершенно с вами согласен, господин генерал-лейтенант. – Чаплицкий едко усмехнулся. – Особенно, если учесть одно весьма существенное обстоятельство…
– Какое же? – высокомерно вскинул брови Миллер.
Чаплицкий прищурился:
– Когда мой прадед был министром двора у короля Августа, ваш предок варил пиво в Бадене…
Ответить Миллер не успел.
Когда Тюряпин увидел на полого спускавшейся к ним улице свет фар нескольких автомашин, он вдруг с удивительной ясностью понял, что с того самого момента, как он, пробравшись в город, разыскал партизан и они рассказали, что солдат-телефонист из миллеровского штаба успел шепнуть им об эвакуации, то и не надеялся он на подход подкрепления. За несколько часов им было не обернуться. Но и не задержать штаб – хоть ненадолго – Тюряпин не мог не попробовать. И о том, что отбиться ему не удастся, старался Тюряпин не думать. До того мига, пока не засветили ярко в сизой черноте ночи слепящие плошки автомобильных огней, которые никому, кроме штаба, принадлежать не могли.
И пока наводил черный плавный пенек мушки между фар и чуть-чуть выше, чтобы вернее влепить в водителя, ущемила сердце коротко, но больно быстрая мысль о том, что на Дону уже синие широкие разводья, лед трескается и громко шуршит перед тем, как с гулким ревом сорваться разом и за одну ночь уйти в море, и над городом уже плывет соленый ветер близкой большой воды, и каштаны набухают толстыми почками, и закаты стали длинны, покойны и прозрачно-сиреневы. Эта весна была