Отбор для невидимки. Дарья ВознесенскаяЧитать онлайн книгу.
к нему передником и чепцом. Вот и все мое имущество. Даже не мое – выданное. Собственно, не считая бордового костюма, блузки и трусов с лифчиков из той, другой жизни, которая, почему-то, казалась мне теперь очень далекой, будто с момента падения прошло не десять дней, а год, у меня не было ничего. Даже сумка с туфлями потерялись там, где меня сбил с ног пышт, а на новые вещи, вроде куска мыла или личного полотенца, надо было еще заработать.
Теперь я с уверенностью могла сказать, что знаю об аскезе всё…
Я мерзла с утра до вечера, а ночью особенно, хоть спала в платье – тонкое одеяло и крохотная печурка не грели не капельки. Вставала, чтобы кое-как умыться ледяной водой, расчесывалась обломанным гребнем, который мне выдала жалостливая служанка, справляла свои надобности в ветхом строеньице на улице – хорошо хоть не у всех на виду – и получала свой завтрак. Кусок хлеба и стакан теплого молока, отдававшего мокрой псиной… Когда я попробовала его первый раз и выяснила, из кого его надоили, меня едва не стошнило, и два дня я не прикасалась к глиняной кружке с бело-желтой бурдой. Но потом здравый смысл и голод заставили меня пересмотреть свою позицию: я выпивала его залпом, зажав нос, стараясь думать о витаминах и полезных жирах, и бормоча что-то о том, что пышт, оказывается, не только ценный мех и самое быстрое средство передвижения, но еще и много-много мяса и молока…
Мясная похлебка из пышта и клубней, напоминающих тыкву, оказалась самой дешевой едой в этом мире, потому варили ее в огромном котле еще с вечера, и кормили всех работников, а также путников победнее, что могли позволить себе заплатить лишь самую мелкую монетку за обед.
Для мэсси побогаче у хозяина находилось рагу из дикой птицы, и рассыпчатая крупа, и горячие булочки с белым-белым сыром, на который я могла лишь облизываться. И задумывалась, порой, а что подали бы здесь вэю? О них говорили с придыханием, как о каких-то небожителях, вот только на нашем дворе, незатейливо названном «У Виру», они не останавливались.
Впрочем, может, это и к лучшему… Я и от богатых мэсси наслушалась немало. В этом мире, название которого мне так и не удалось узнать – ну не спрашивать же, в самом деле, других слуг – было строгое разделение по сословиям. И те же торговцы и их жены в теплых шубках, при взгляде на которые меня одолевала черная зависть, обращались с нами как с существами самого низкого сорта. Грубые окрики и приказы, хамское отношение и тычки, щипки за зад от выпивавших по вечерам путешественников, непристойные предложения и даже пара пощечин от недовольных чем-то мэсси сопровождали каждую мою работу. А дел было невпроворот – мы и убирались в комнатах, перестилая постели и вынося ночные горшки. И помогали в готовке. Подавали за столами. Бегали с бельем в прачечную, подметали и натирали полы, таскали ведрами горячую воду на верхний, третий этаж, где останавливались наиболее зажиточные гости, могущие себе позволить за отдельную плату помыться в деревянной лохани.
Я с ужасом смотрела на свои покрасневшие, потрескавшиеся руки, стараясь не думать, что происходит у меня с лицом. И с