Театры Тольятти. Том 2. Вячеслав СмирновЧитать онлайн книгу.
Один-единственный раз за полтора года и тридцать показов был зал, который весь спектакль молчал от начала до конца, при том, что это было в момент, когда уже была пресса, телеэфир, и люди понимали, куда идут, то есть присутствовало меньше случайной публики. Естественно, мы почувствовали напряженную реакцию, я прямо сказал перед выходом: «Не надо идти на поклон». Из-за этого спектакль прошел ужасно, потому что никто не понимал, что происходит. И мы вышли на поклон, и никто не захлопал. Музычка играет, мы, как дебилы, выползли, постояли, повернулись и ушли. И люди даже не дождались, пока мы уйдем со сцены: начали вставать с кресел и уходить.
Корр.: А где это было?
Вартанов: В ТЕАТР. DОС, мы только в DОС и играем. На самом деле мы «Жрачку» не возили никуда и даже не знаем реакцию. Спектакль был только на польском фестивале «Знакомство с русской драматургией» в Гданьске, но там не было части оригинального состава, получился такой полужопый спектакль, извините за выражение. И здесь мы фактически впервые куда-то его вывезли из Москвы в Россию.
Корр.: Как возник спектакль?
Вартанов: На самом деле мы делали этот спектакль очень странно. То, что он имеет какой-то успех и уже полтора года идет – на это вообще никто не рассчитывал. Мы его сделали практически за несколько дней, маленькую такую безделушку, нам это было смешно, мы хотели свести счеты с собственным прошлым и с собственной работой на телевидении. И мы подбирали людей, которые, во-первых, были абсолютно свои, чтобы не надо было им долго объяснять, что к чему, и, во-вторых, людей, у которых был какой-то опыт работы, какое-то столкновение с телевидением.
Корр.: Что представляет собой спектакль?
Вартанов: Мы не пытаемся анализировать то, что мы показываем, поскольку мы показываем часть народа и играем самих себя, поэтому мы не можем в принципе отстраниться от этого, как-то на это посмотреть, сделать какой-то вывод. Это просто моментальные снимки реальности, во-первых, а во-вторых – неча на зеркало пенять, коли рожа крива, и нам самим очень приятно иногда наблюдать за тем, как часть зала плачет от смеха, а часть зала просто плачет, но уже не от смеха. И это очень интересно, потому что этот спектакль – он, как, собственно, и телевидение, некое отражение тех, кто его смотрит, потому что можно перефразировать: «Скажи мне, какие передачи ты смотришь, и я скажу, кто ты». Это тоже будет такое маленькое зеркало, и реакция каждого индивидуума на происходящее на сцене вполне предсказуема.
Корр.: Не было ли такой задумки – вступить в прямой конфликт со зрителем, чтобы не словом, произнесенным со сцены, а делом довести спектакль до полной документальности?
Вартанов: Это происходит только в начале и в конце, когда действие развивается непосредственно в телевизионной студии. Там есть момент хотя бы вербального контакта со зрителем. И потом, это все-таки театр, когда мы начинаем с абсолютно