Избранные труды. В. Т. ТоминЧитать онлайн книгу.

      Я чувствую, что ситуацию с внезапным изменением выбора вуза я проанализировал не до конца. Ну, хорошо, изменил город, потому что Ленинград был ближе сердцу, чем Москва. Но почему юриспруденция, хотя вначале был институт международных отношений? Конечно, я тогда не знал, что знаю сейчас. По моему сегодняшнему глубокому убеждению, убеждению человека, кое-что смыслящего в юриспруденции, международное право не есть право. Международное право – это облекаемое в обтекаемые слова преимущество в силе одного государства перед другим. У кого кулак больше, или у кого в кулаке железка спрятана. Разве мыслимо было считать правовыми действия США против Югославии и Ирака до второй половины 80-х годов прошлого века? Нынешний демократический мировой жандарм побаивался СССР!

      Международное право – не право вовсе, такое утверждение не оскорбляет эту мировую регулирующую систему. Мое утверждение – из адекватной характеристики его. Любовь, к примеру, не наука. Это ведь не плохо, как, впрочем, и не хорошо. Просто так есть. Так и феномен, называемый международным правом, – это плод межгосударственных соглашений, за которыми скрываются, иногда умышленно, сила, интересы и предпочтения сторон.

      Впрочем, вернемся к поставленному вопросу – почему именно юридический факультет? Наверное, и этому есть объяснение. Случайность есть форма проявления закономерности. Наверное, ситуация, о которой я сейчас поведаю, жила в моем подсознании и воспитывала, воспитывала, подчас давила… В 1948 году в стране отменили карточки. Хлеб стало возможным покупать просто за деньги. В первый же день новой эпохи мне дали сто рублей, не предостерегали, чтоб я не потерял карточки, и отправили за хлебом. Весенний день был солнечным и светлым. Или таким он сохранился в моей памяти. Я не пошел в булочную, которая была рядом с домом, в которую ходил повседневно. Нет, я торжественно прошествовал на Большой проспект Петроградской стороны. Ленинградцев в магазине было много. Они были не только покупатели, но и экскурсанты. Смотрели на хлебобулочное великолепие и не могли наглядеться. Прежде чем купить заказанное домашними, я не вытерпел и купил себе бутерброд. Это дозволялось. Бутерброд был сказочным. Аккуратный прямоугольник ржаного хлеба (мама запрещала мне говорить «черный» хлеб) и на нем – ломтик вареной колбасы. Чтобы съесть это великолепие, наслаждаясь, я вышел из толчеи магазина.

      Солнечный и светлый весенний день вдруг стал черным. Передо мной стоял парень, лица которого я совершенно не запомнил. Он улыбался и говорил мне:

      – Сегодня выходит из тюряги Слон. Нужны бабки. Я видел – у тебя сотенная. Гони ее сюда. Если не дашь, извини, мне придется пописать тебе личико.

      Полагаю, что юристам не надо переводить с фени (блатной музыки). Что такое пописать и что такое письмо, знают сегодня и многие неюристы. Я знал, что не подчинюсь насилию. И не потому, что деньги, а потому,