Избранные труды. Том I. З. З. ЗинатуллинЧитать онлайн книгу.
участником уголовно-процессуальной деятельности возложенных на него законом обязанностей, имеющих целью противодействие достижению задач советского уголовного судопроизводства.
При такой классификации первую группу составляют все меры пресечения: подписка о невыезде (ст. 93 УПК РСФСР); личное поручительство и поручительство общественной организации (ст. 94 и 95 УПК РСФСР); заключение под стражу (ст. 96 УПК РСФСР); залог (ст. 99 УПК РСФСР); наблюдение командования воинской части (ст. 100 УПК РСФСР); отдача несовершеннолетних под присмотр родителей, опекунов, попечителей или администрации закрытых детских учреждений (ст. 394 УПК РСФСР); задержание лица, подозреваемого в совершении преступления (ст. 122 УПК РСФСР); отстранение обвиняемого от должности (ст. 153 УПК РСФСР)[79]; наложение ареста на имущество (ст. 175 УПК РСФСР). К этой группе примыкают и случаи изменения избранной меры пресечения на другую (ст. 101 УПК РСФСР).
Во вторую группу входят такие меры процессуального принуждения, как обыск и выемка (ст. 167, 168, 174 УПК РСФСР); освидетельствование (ст. 181 УПК РСФСР); получение образцов для сравнительного исследования (ст. 186 УПК РСФСР); помещение обвиняемого в медицинское учреждение для производства стационарного наблюдения (ст. 188 УПК РСФСР); привод в следственные «судебные органы свидетеля, потерпевшего, эксперта, подозреваемого, обвиняемого для допроса или выполнения иных процессуальных обязанностей (ст. 73, 75, 82, 123, 147 УПК РСФСР).
Особую группу составляют, как нам представляется, удаление нарушителей из зала судебного заседания и наложение на него, переводчика, личного поручителя или специалиста денежного взыскания. В них, как мы отмечали, уголовно-процессуальное принуждение органически сочетается с уголовно-процессуальной ответственностью; по своему же назначению они призваны как обеспечить надлежащее поведение соответствующих лиц, так и способствовать собиранию и исследованию средств уголовно-процессуального доказывания[80].
Познание сущности уголовно-процессуального принуждения как разновидности общественного явления предполагает выяснение, наряду с другими свойствами, и его социальной ценности. Если в недалеком прошлом возможность аксиологического (теоретикоценностного) отношения[81] к исследованию явлений общественной жизни либо полностью отрицалась[82], либо проявлялась определенная осторожность с тем, чтобы не «нанести ущерб как науке права, так и практике социалистического правосудия»[83], то ныне такие исследования стали значительными. Их истоки мы находим в высказывании философов древности (Сократ) и периода становления развития капиталистических отношений (Гегель), произведениях русских просветителей прошлого столетия (А.И. Герцен, Ф.М. Достоевский, Н.Г. Чернышевский), в трудах классиков марксизма-ленинизма.
Применительно к правовым явлениям ценностная характеристика дополняет сущностно-содержательную
«Хотя отстранение от должности, – отмечал М.А. Чельцов, – не включается в перечень мер пресечения, но по существу оно решает такую же задачу – препятствует обвиняемому продолжать преступную деятельность» (
В силу отсутствия элемента процессуального принуждения к числу мер уголовно-процессуального принуждения, на наш взгляд, не может быть отнесено обязательство обвиняемого о явке по вызовам и сообщении о перемене места своего жительства (ч. 4 ст. 89 УПК РСФСР).
Аксиологическое (теоретико-ценностное) отношение есть такое отношение, в котором «субъект стремится к познанию сущности ценностей» (
См.: