Пират (сборник). Лев БрандтЧитать онлайн книгу.
размышлял вслух:
– На чужой завод такую кровь за бесценок продать мне тоже неинтересно.
– Можно и не на завод. На завод даже его из-за характера побоятся взять, – успокоил Рыбкин. – А сотен пять и лихач даст.
– Пять сотен за такую лошадь! – возмутился Лысухин. – У ней породы на десять тысяч. А экстерьер какой!
– Может, и больше дадут, – пообещал Рыбкин.
– От него в конюшне зараза, – сдавался хозяин.
– Я вычищу денник.
– Ладно, – согласился Лысухин. – Дай завтра объявление. Сегодня я уезжаю. Вернусь недели через две, и чтоб к моему приезду его здесь не было.
Через два дня в конюшню гуртом повалили покупатели. Возможность купить известную лошадь с редкой родословной почти за бесценок привлекала многих. Незнакомые люди, осаждавшие денник, приводили Браслета в ярость. Он очумело бросался на решетку, грыз зубами железо и бил копытами по перегородке, откалывая от стен большие щепки. Покупатели, защищенные толстой решеткой, храбрились и дразнили жеребца. Многие, побывав сами, приводили знакомых показать бешеную лошадь-людоеда. Они просовывали через решетку палки, и Браслет, к удовольствию зрителей, дробил их зубами на части.
Хотя за Браслета просили необыкновенно низкую цену, охотников его приобрести не находилось. Рыбкину пришлось сбавить цену. Браслет зверел день ото дня.
Скоро Рыбкин убедился, что продать его не удастся. Нечищеный, со спутанной гривой и сбившимся хвостом, с налитыми кровью глазами, Браслет отпугивал самых смелых покупателей.
Ежедневно Рыбкин и Сенька с риском быть изувеченными понемногу чистили денник. И все же тяжелый запах аммиака наполнял конюшню.
Июльская жара усиливала зловоние.
Прошло две недели. Рыбкин, отчаявшись продать Браслета, захлопнул двери перед носом покупателей.
Когда около денника не было людей, Браслет успокаивался, забивался в дальний угол и часами стоял неподвижно. Глаза тогда теряли блеск, подергивались грустной дымкой и подолгу, не мигая, смотрели в одну точку. Потом неожиданно Браслет резко вздрагивал, приседая, как от удара, и вдруг, словно очнувшись от дремоты, с визгом начинал исступленно колотить копытами по перегородке. Слыша визг Браслета, волновались и другие лошади, даже самые спокойные и кроткие. Рыбкин понимал, что держать Браслета в конюшне больше нельзя.
Приезда Лысухина ожидали с нетерпением.
Браслет по-прежнему никого не подпускал к себе, зверел и бесновался при виде людей. Только Рыбкину и Сеньке разрешалось ходить около денника. Еда и питье опускались через верх. Неубранные испражнения гнили и наполняли конюшню тяжелым, удушливым запахом.
Однажды управляющий конюшней сказал, что хозяин приезжает завтра. Сенька ушел из конюшни, не почистив лошадь. Он забрался в сарай на сено, лег на спину и долго лежал с закрытыми глазами. Запах сена напомнил ему луг, табун, старую Злодейку и резвого гнедого жеребенка, несшегося по высокой, росистой траве. У жеребенка большие, ласковые глаза и теплые, бархатные губы. Сенька протяжно вздохнул и, повернувшись вниз лицом,