На разных языках. Катерина КеннедиЧитать онлайн книгу.
к гостям – своим родителям: матери с видом королевы, лишившейся трона, и папе – сгорбленному запуганному старичку.
На улице ко мне сразу же примчались дети. Не избалованные вниманием родителей, вот кто с восторгом принимал любую возможность общения. Не будь этих прелестных малышей в моей датской жизни, я бы давно оставила на рабочем столе хозяев билет на тренинг по межличностной коммуникации и была такова. Я давала этим маленьким человечкам главное, что могла дать – свою любовь. Я уже перестала ожидать любви или тепла от Хэлены. Человек не может дать другому того, чего в нём самом нет. Даже если случится глобальное потепление.
«Янтелоэн»
«Извините, простите, простите, извините» – наступая на ботинки, сапоги, мокасины, разноцветные калоши Crocs и снова сапоги, пробираюсь к полке с мясными продуктами. В этом глухом маленьком супермаркете меня уже 4 раза сбили тележками для закупок, раз пять проехали по ногам корзинками и один раз чуть не прищемили руку холодильником с замороженными овощами.
«Чертов Нильс, – со злостью продираюсь я сквозь людей, – послал меня за дурацкими сардельками, а сам стоит себе у магазина, разговаривает с фермерами. Еще и наказал кроме датских никакие не покупать».
«Наконец, предрождественская толпа выбрасывает меня прямо на огромную бакалею колбас, ветчин, сосисок и беконов. В процессе я сбиваю с ног дядечку неприметного вида, философски созерцающего полку с мясным товаром. «Наверное, тоже ищет сосиски», – подумала я. «Простите, извините…», – виновато мямлю и останавливаюсь рядом, задумчиво разглядывая 15 сортов колбас и этого странного дяденьку в фермерском облике, но ультрамодных черных титановых очках.
«Может, вернуться и сказать Нильсу, чтоб сам выбирал?» – почти на каждом из неисчислимых пакетов значатся надписи «Danske». Датчане предпочитают свои продукты импортным не только в силу общего снисходительно-подозрительного отношения к зарубежным странам, но и в силу соответствия датских продуктов каким-то там супер-пупер-показателям качества (предполагаю, что первое все-таки пересиливает). Тут дядечка, наверное, посочувствовав метаниям моей русской души, вкладывает мне в руки огромный пакет с сосисками, задирая кверху большой палец руки. Я недоверчиво смотрю на сосиски, палец, дяденьку и снова на сосиски. Для закрепления эффекта он еще раз поднимает кверху палец.
«Да? Точно? Спасибо!», – с радостью сгребаю пакет и шествую к кассе.
И так круглые глаза Нильса под очками еще сильнее округлились при виде сосисок.
– Самые дорогие, естественно, – сказал он.
– Ааа, это вообще-то мне тот дяденька посоветовал, вон он выходит из супермаркета, – оправдываюсь я. Нильс смотрит на дяденьку, и глаза его округляются еще сильнее, приобретая уже нечеловеческий размер. Объект же спокойно надевает потертую ветровку, садится в видавший виды «форд» и отъезжает. Все это время Нильс молча провожает